Маркус Борг - Первый Павел: Воссоздание радикального провидца из-под иконы консервативной Церкви

Представить свое тело, свое "я”, как "живую жертву" —это образ умирания, отказа от жизни, как в жертве, принесения своей жизни в дар Богу. Результат-трансформация и обновление:

«Не приспосабливайтесь к образу жизни этого мира, но пусть Бог преображает вас, обновляя ваш ум, чтобы вы могли постигать, чего Он хочет от вас, что для Него хорошо, угодно и совершенно». (Рим 12:2)

«Не приспосабливайтесь к этому миру», - сразу же следует «но преобразитесь обновлением вашего ума». «Ум» здесь означает нечто большее, чем наша функция мышления, наш интеллект и рациональные способности, хотя и включает их. Это относится к тому, как мы “видим” мир и нашу жизнь в более полном смысле. Личная трансформация включает в себя трансформированный способ видения «этого мира».

Результатом этой трансформации и обновления является способность "различать волю Божью". Очевидно, что воля Божья сильно отличается от соответствия "этому миру". Личные изменения, представляя себя “как живой жертвоприношение" при этом также имело политический смысл. Отказаться соответствовать мудрости этого мира - значит противостоять ей. Подобно тому, как «Иисус есть Господь» является как личным, так и политическим, так и умирает и воскресает со Христом.

В заключение, это понимание "распятого Христа" открывает путь становления "во Христе". Путь, путь преображения-это смерть и воскресение со Христом. В этом смысле, Павел согласился бы с утверждением в Евангелии от Иоанна: Иисус есть “путь” (14:6). Путь искупления - это то, что мы видим в Иисусе. И мы участвуйте в искуплении, следуя ”пути", который мы видим в Иисусе: пути умирания и воскресения.

Павел часто говорит об Иисусе, умирающем «за других» и как о «жертве». Наше центральное утверждение состоит в том, что это понимание "распятого Христа" видит в нем откровение глубины Божьей любви и любви Христа к нам.

Две вещи, Любовь Бога и любовь Христа, неразрывно связаны у Павла. Он видел Иисуса как решающее откровение Бога, это убеждение он разделял с ранним христианством в целом. Иисус открывает, что такое Бог. В Иисусе мы видим то, что можно узнать о Боге в человеческой жизни. Это утверждение было центральным в христианстве, поскольку действительно, это определяет христианство.

В качестве решающего откровения Бога, Иисус открывает то, что часто называют «природой» и «волей» Бога. Вместо этого мы используем слова «характер» и «страсть» Бога. Мы предпочитаем их более динамичные термины, даже если мы стремимся назвать одни и те же качества. Каков Божий характер? Каким является Бог? И что является страстью Бога? Чего страстно желает Бог?

Ответ Павла заключается в том, что смерть Иисуса, распятие Христа, раскрывает Божий характер, как любовь и Божью страсть как жажду мира. Прежде чем мы перейдем к положительному значений этого, как центральной темы, ещё раз про недоразумение, о котором было рассказано ранее в этой главе. Мы не думаем, что язык Павла о смерти Иисуса «за других» и как «жертва» означает, что его смерть является заместительной жертвой, расплатой за человеческий грех.

Такие слова, как Христос, умирающий «за нечестивых», «за нас», «за всех» и как «жертва искупления», звучат в рамках теологии заместительного искупления. Это означает, что Иисус умер за наши грехи—он взял на себя наказание, которого мы все заслуживаем. Он искупил наш долг перед Богом. Он был наказан вместо нас. Именно этот, почти автоматический набор ассоциаций, мы предлагаем вам отложить в сторону, чтобы создать возможность услышать этот язык по-новому.

Смерть за кого-то и жертва, сами по себе не подразумевают подмены. Это верно как в обычном языке, так и в Библии. Говоря обычным языком, что кто-то умирает за кого-то, редко, если вообще когда-либо, имеют в виду, «вместо этого человека». Скорее, они означают «ради этого человека» или ради спасения кого то. Мать рискует жизнью и умирает, чтобы спасти своего ребенка из горящего дома. Солдат бросается на гранату, чтобы спасти жизни своих друзей. Можно было бы сказать, что мать и солдат умерли вместо ребенка и друзей, но никто не имел в виду “замену". Скорее, они отдали свои жизни ради других. Они умерли, чтобы другие могли жить.

Думая о трех мучениках двадцатого века, мы делаем то же самое. Архиепископ Оскар Ромеро-защитник бедных и критик правящего класса в Сальвадоре, был убит, он умер из-за своей любви к Сальвадорскому народу. В этом смысле он умер за них. Дитрих Бонхеффер, казненный из-за его участия в заговоре против Гитлера, умер из-за его любви к немецкому народу и тем, кого они преследовали. Мартин Лютер Кинг-младший был убит из-за его любви к своему народу и его страсти миру.

В этих примерах смерть за других не означает смерть на их месте. Напротив, эти мученики умерли из-за любви к своему народу и страсти к другой жизни для своего народа. Любовь и страсть привели их к смерти. Их смерть была прозрением глубины их любви и страсти.

В обычном языке слово “жертва” часто используется таким же образом. В приведенных выше примерах мать пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти своего ребенка, солдат пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти своих друзей, Ромеро пожертвовал своей жизнью ради сальвадорского народа и так далее. Еще раз, это не значит, что эти люди умерли как заменители других, они пожертвовали своей жизнью, но не потому, что замена была необходима.

Мы переходим от обыденного языка к антропологическому значению жертвоприношения, а именно, как ритуала, практикуемого во многих премодерных обществах, в том числе и в мире Библии. «Жертвоприношение», как предполагают латинский корнь этого слова (от sacrum facere “ "чтобы сделать священным"), означало создание чего-то святого, предлагая его Богу.

В древнем мире жертвоприношениями чаще всего были животные. В некоторых культурах также приносили в жертву зерно и драгоценные предметы. Их объединяет то, что они были дарами Богу. Жертвоприношение животных часто включало и трапезу. Животное было предложено Богу, святое Богу, а затем часть животного были съедены теми, кто предлагает жертву: трапеза стала священной Трапезой, трапезой с Богом. Жертвоприношение, дар и трапеза обычно шли вместе.

Жертвы служили разным целям. Некоторые были жертвами благодарения. Ничего не было плохого, ничего не просили, мотивом была только благодарность. Были жертвы прошения, в которых чего-то хотели от Бога. Они чаще всего предлагались в периоды общественной опасности. Некоторые были жертвами примирения, средства исправления или преодоления разрыва в отношениях с Богом. Здесь особенно очевидна динамика подарка и трапезы. На уровне человеческого взаимодействия, как вы исправляете отношения, которые были нарушены? Как «помириться» с тем, кого обидел? Вы дарите подарок или делитесь едой, или и то, и другое. Таким образом, жертвоприношения как средство примирения были связаны с даром Богу и разделением трапезы с Богом. Вместе они были средством искупления=примерения: стать единым с Богом, вкушая священную пищу с Богом.