Франсиско Суарес - Франсиско Суарес о речи ангелов

18. Опровергается то, что может быть сказано в защиту Дуранда. – А также то, что может быть сказано в защиту прочих . – Тем не менее, хотя это верно говорится о речи к Богу, по отношению к ангельской речи дело, видимо, обстоит иначе. И первый довод против Дуранда состоит в том, что ангел говорит другому не об известной тому вещи, а о сокрытой, так как, согласно здравому учению, внутренние акты говорящего ангела неизвестны остальным, и потому необходимо, что они были им явлены посредством речи. В отношении Бога дело, как очевидно, обстоит иначе. Второй довод против первого мнения заключается в том, что к нему не применим пример с Богом: ведь Богу и мы, и ангелы говорим об известной ему вещи, а потому можем обращаться к Богу лишь для того, чтобы добровольно явить ему наше сердце, желая, чтобы оно было для него открытым, и со своей стороны стремясь по мере возможности поведать ему о наших помыслах, как справедливо замечает Скот в указанном выше месте. Поэтому будет вполне верным утверждение, что такая речь скорее состоит в аффекте, чем в эффекте. Но один ангел говорит другому о вещи, скрытой от собеседника и в собственном смысле тому не известной. Ведь если иногда они и могут говорить о том, что известно обоим, как это бывает и между людьми, это обстоятельство привходящее; а как это бывает, мы скажем ниже. Теперь же мы рассуждаем о речи, которая ведется о внутренних актах, а они сами по себе сокрыты, и указанные авторы нас поддерживают. Итак, по отношению к таким актам недостаточно речи через аффект, но должна иметь место речь через эффект. Видимо, поэтому она заключается не только в воле, придающей акту направленность к тому, чтобы быть познанным: необходимо, чтобы имела место манифестация акта и чтобы придание направленности со стороны воли имело непосредственной целью манифестацию акта, а не сам акт. Манифестация же есть то же самое, что речь; следовательно, это не само придание направленности со стороны воли, а нечто промежуточное между волей, которой речи придается направленность к другому лицу, и актом, который явлен посредством речи.

19. Еще одна уловка . – Тем не менее, названные авторы могли бы ответить, что, хотя ангел говорит к другому, являя ему собственные акты, от него скрытые, он все же в состоянии вести речь к другому одной лишь волей, придающей акту направленность к другому, чтобы тот мог его познать: этого достаточно и без какого-либо обозначения или промежуточного выражения акта. И объясняется это тем, что ангельская речь к другому ведется не для того, чтобы другой узнал принцип постижения ранее сокрытой вещи, как это бывает между людьми, а для того, чтобы устранить завесу, скрывавшую мысль говорящего ангела: ведь другой, к кому обращена речь, уже обладает достаточными началами для познания этого акта по устранении препятствия [32]. Но таким препятствием, или завесой, было не что иное, как воля ангела, противившегося или, по меньшей мере, не желавшего, чтобы другой знал его акты. И поэтому то воление, коим один ангел желает направить свои акты к другому, и будет речью – не той, что выражает акты, а той, что устраняет препятствие. Тот же самый ответ был бы уместен и с точки зрения сторонников того мнения, которое полагает препятствием отрицание божественного содействия, если исходить из того, что, согласно божественному закону, содействие предоставляется сразу же, как на то будет согласие говорящего.

20. На такой ответ нечего было бы возразить, если бы в нем имелось в виду – насколько я могу понять и с чем без труда соглашусь, – что речь со стороны ангела есть акт воли (как я сказал выше) и что воля тоже способна придавать своему акту или интеллекту направленность к другому, а также устранять препятствие, идущее только от нее самой. Но предполагаемое здесь допущение, а именно: что акты сердца скрыты от ангела одной лишь завесой воли того, кому принадлежит акт, нельзя понять так, как это представляется Скоту в месте, указанном выше, а также Дуранду и многим другим, к коим из томистов присоединяется Кано, а на него ссылается и ему следует Васкес; и того же мнения придерживается Сумель. И мы уже показали это ранее. Действительно, либо такое препятствие состоит только в нежелании Бога содействовать другим ангелам в познании, пока этого не пожелает говорящий, и это мы, вопреки Скоту, опровергли выше; либо это препятствие объясняется природой вещей и внутренним действием свободной воли, а это выглядит абсолютно невозможным.

21. Во-первых, тем самым предполагается, что сердечный акт есть актуально умопостигаемый объект для любого ангельского интеллекта и что этот интеллект обладает его интенциональной формой и достаточным светом для познания этого акта, если к тому нет препятствия; следовательно, нельзя считать, что препятствием выступает лишь воля другого ангела. Вывод доказывается тем, что такая воля не изменяет объекта, не сковывает потенцию другого и не производит никаких внешних действий; как же тогда она может либо скрыть этот объект, либо воспрепятствовать другому ему постигать? Кроме того, для такого сокрытия называется достаточным не только прямое нежелание воли, противящейся раскрытию, но и просто отсутствие воления, придающего акту направленность к другому. А это, как представляется, тем более заслуживает опровержения. Но если завесой не может быть одно лишь нежелание или отсутствие желания, то, конечно, и одна лишь направляющая воля не может быть речью, ибо она не способна устранить завесу, а может только исключить либо отсутствие воления, либо прямое нежелание. Поэтому сформулируем аргумент напрямую: так как воля не делает акт, которому придает направленность к другому, более вразумительным, ибо придает ему только внешнее именование, или ментальное отношение, и не увеличивает силу и начало постижения в другом ангеле, как полагают указанные авторы, то, следовательно, действием одной лишь воли сокрытый акт не может формально сделаться несокрытым.

22. Во-вторых, аргументируют вслед за Скотом в указанном месте, что в противном случае один ангел мог бы скрывать от другого свою субстанцию и сделаться невидимым для другого, что ложно… И сходным образом он мог бы скрывать свою потенцию или хабитус, с чем согласен Марсилий Ингенский в названном выше вопр. 6, арт. 2. И это говорится последовательно, если сокрытие по природе производится одной лишь волей: ведь в некотором смысле второй акт более постижим, чем первый. Стало быть, если, тем не менее, акт может быть сокрыт, то почему не может хабитус? Но в абсолютном смысле вывод ложен, как мы уже видели выше. И объясняется это, безусловно, именно тем, что одной лишь воли недостаточно, чтобы скрыть умопостигаемый объект от того, кто обладает его интенциональной формой, дающей силу понимания.