Барт Эрман - Как Иисус стал богом

Дионисий Римский излагает известное ему по слухам положение вещей относительно богословских диспутов в Александрии: «Ибо дошло до моего сведения, что некоторые… распространяют это мудрствование, и в этом они, так сказать, совершенно противоположны мнению Савеллия. В самом деле, тот богохульствует, утверждая, что Сам Сын есть Отец, и наоборот; они же [т. е. те, кто оспаривает мнение Савеллия] проповедуют некоторым образом трех богов, святую Единицу разделяя на три ипостаси, чуждые одна другой и совершенно разделенные». 3В ответ Дионисий Римский вносит свои коррективы, подчеркивая, что эти трое составляют одно: «А Божественному Слову необходимо быть единым с Богом всяческих, и Святому Духу должно пребывать и находиться в Боге. И уж совершенно необходимо, чтобы Божественная Троица возглавлялась и сосредоточивалась в единой как бы некоей главе, я имею в виду Бога всяческих – Вседержителя».

Три лица составляют «Божественную Троицу». Однако они пребывают в такой совершенной гармонии, что могут рассматриваться как «единые», и глава этого единства – «Бог всяческих». Это единство, для Дионисия Римского, означает, что Сын не рожден и не сотворен Богом, но совечен ему и разделяет все атрибуты («силы») Бога Отца, как его Слово, Премудрость и Сила. С точки зрения Дионисия Римского, логическое основание для этого выглядит убедительным: «если Сын сотворен, то было время, когда этих сил не было, было время, когда Бог был без них. Но это всего нелепее».

Отказываясь «чудную и Божественную Единицу разделять на три божества» и вместе с тем настаивая на том, что речь, по сути, идет о трех различных лицах, объединенных в одно, Дионисий достигает желаемого богословского результата: «Таким образом сохранится и Божественная Троица, и святая проповедь Единоначалия».

Очевидно, мы вступаем здесь в глубокие богословские воды. Должно быть три божественных лица, но эти трое должны составлять одно, а не три. Вопрос о том, как такое возможно, стал главным предметом заботы богословов в IV столетии. Все началось со спора в Александрии, где один из священников имел серьезные разногласия со своим епископом. Этот священник придерживался взгляда, очень сходного с тем, которого ранее придерживался Новациан и другие сторонники ортодоксальной традиции, но который впоследствии был осужден как создатель одной из самых печально знаменитых христианских ересей. Эта ересь получила название арианство , по имени этого священника, Ария.

Арий родился примерно в 260 году н. э., как раз в то время, когда Дионисий Римский и Дионисий Александрийский были погружены в бурный обмен мнениями по христологическим вопросам. Арий был родом из Ливии, но впоследствии переехал в Александрию, установив тесную связь с существовавшей здесь динамичной христианской общиной. В 312 году он был рукоположен в священники и поставлен руководителем своей собственной церкви. В этом качестве он подчинялся епископу Александрии, которым, в течение почти всего его пребывания здесь, был человек по имени Александр.

Спор по поводу учения Ария вспыхнул в 318 году н. э. 4Нам известно об этом споре из письма, написанного в 324 году не кем иным, как римским императором Константином, который обратился в христианство в год рукоположения Ария (312 год н. э.) и в последующие годы становился все более озабочен вопросом единства христианской Церкви – не в последнюю очередь потому, что рассматривал Церковь как потенциально объединяющую силу в своей расколотой империи. К 324 году Церковь вовсе не выглядела единой, и самые бурные и ожесточенные разногласия сосредотачивались именно на учении Ария.

Согласно письму Константина, епископ Александр попросил своих священников высказать мнение по поводу богословского значения одного из пассажей Ветхого Завета. Константин не указывает, о каком пассаже идет речь, но исследователи не без основания предположили, что это была глава 8 Притчей Соломона – текст, с которым мы уже неоднократно сталкивались, где Премудрость (отождествляемая христианами с Христом), говоря от своего лица, указывает, что она находилась при Боге с самого начала, соучаствуя в творении.

Интерпретация Ария вполне могла быть сочтена приемлемой в богословском климате ортодоксального христианства за столетие или более до него, но к началу IV века в ней обнаруживаются серьезные противоречия. Арий, подобно другим толкователям, понимал Премудрость Божью как Слово Божье и Сына Божьего – то есть как предвечного Христа, который был с Богом при начале творения. Однако, по мнению Ария, Христос существовал не всегда. Он начал свое существование в некий момент в отдаленном прошлом, еще до сотворения мира. Изначально был один лишь Бог, а Сын Божий появился лишь позднее. В конце концов он был «рожден», а это предполагало – для Ария и его единомышленников – что до своего рождения он не существовал. Еще одно следствие из этого взгляда состоит в том, что Бог Отец не всегда был Отцом; он стал Отцом в тот момент, когда породил Сына.

С точки зрения Ария, все, кроме самого Бога, имеет начало, и лишь один Бог «безначален». А это означает, что Христос – Слово Божье (Логос) – не Бог в полном смысле слова, как сам Бог. Он был сотворен Богом по своему образу, и потому Христос носит титул «Бога», но только Бог Отец, а не он – «истинный» Бог. Божественная природа Христа происходит от Отца; он начал свое существование в некий момент до сотворения мира, и потому он – творение Бога. Короче говоря, Христос – своего рода второстепенное божество, подчиненное Богу и во всех отношениях стоящее ниже его.

Как мы уже видели, подобные христологические взгляды – не просто академические умозрительные представления. На глубинном уровне они были связаны с христианским богослужением. Арию и его последователям казалось вполне оправданным почитание Христа. Но следовало ли воздавать Христу почести как равному Богу Отцу? Ответ был прямым и очевидным: ни в коем случае. Отец неизмеримо превосходит всех и вся, и даже Сына.

Епископа Александра такой ответ отнюдь не удовлетворил, и он счел взгляды Ария опасной ересью. В 318 или 319 году он лишил Ария его сана и отлучил от Церкви вместе с двадцатью другими церковными лидерами – его приверженцами. Группа изгнанников отправилась в Палестину, где они встретили нескольких высокопоставленных церковнослужителей и богословов, готовых отстаивать их дело, и среди них был человек, с которым мы уже знакомы: Евсевий Кесарийский.

Прежде чем объяснить точку зрения, которой придерживался епископ Александр, и описать события, которые привели к созыву Никейского собора по воле императора Константина, пытавшегося разрешить эти вопросы, я изложу учение Ария в его собственных словах. Вы, должно быть, уже заметили, что мы редко имеем в нашем распоряжении писания самих еретиков. В большинстве случаев нам приходится полагаться на то, что писали ортодоксальные оппоненты еретиков, поскольку собственные труды последних по большей части были уничтожены. Однако случай с Арием представляет собой счастливое исключение, так как сохранились некоторые из его собственных слов – в письмах, которые он писал, а также в своего рода поэме, сочиненной им, под названием «Талия». К сожалению, подлинный текст «Талии» не дошел до нас ни в одном из сохранившихся манускриптов, однако он цитируется знаменитым отцом церкви из Александрии Афанасием – причем складывается впечатление, что когда Афанасий цитирует данные пассажи, он делает это точно. Я приведу здесь несколько фрагментов, отражающих взгляд Ария на Христа как на не равного Богу Отцу, но полностью подчиненного Ему: