Абсолютное Дао.Беседы о «Дао Де Цзин» т.1

Вот почему каждый, кто достиг определенности, кто принял окончательное решение, – мертв. Если кто-то решил, что он индуист, – он мертв. Если кто-то решил, что он мусульманин, – он мертв. Потому что иногда для сохранения равновесия индуистам нужно что-то взять у мусульман, а мусульманам – у индуистов.

Равновесие – это жизнь. Если кто-то решил, что он коммунист, – он мертв. Чтобы оставаться живыми, даже коммунистам нужно что-то брать у капиталистов, а капиталистам нужно что-то брать у коммунистов. Жизнь не так четко очерчена, как мышление. Мышление линейно, жизнь может свести с ума,

Я слышал одну историю. Ее придумал не даос, но сама история даосская – сознательно или бессознательно, но человек, который придумал ее, сделал ее даосской. Хотя это немецкая история.

В курятнике жил маленький цыпленок – вылитый Будда, ничто в мире его не волновало. Затем вдруг появился человек. Цыпленок испугался и убежал. Когда цыпленок вернулся, человека уже не было, зато появились кукурузные зерна. Он задумался. В его уме возник научный интерес. Откуда взялись эти зерна?

На следующий день человек опять пришел. Цыпленок снова убежал, а потом вернулся назад. Человек ушел, но снова появились зерна. Несомненно, между человеком и зерном была какая-то связь. Но этот «серьезный мыслитель» не спешил делать выводы. Он не хотел создавать теорию второпях. Поэтому он ждал – он был настоящим ученым. Он ждал, и ждал, и ждал, и каждый день повторялось одно и то же.

И постепенно теория созрела в его маленьком уме. Это была теория о причинно-следственной связи между человеком и зерном: как только появлялся человек, так в курятнике оказывались зерна. Он наблюдал это девятьсот девяносто девять раз. Теперь было абсолютно ясно – причинно-следственная связь существует.

Когда появляется человек, появляются и зерна. Человек – это причина, а зерна – следствие.

Девятьсот девяносто девяти раз было вполне достаточно. Он пришел к заключению, что связь точно есть. Он достаточно долго выжидал, экспериментировал, наблюдал – теперь он мог с уверенностью сказать, что именно так все и происходит. Это можно считать законом. Он почувствовал себя очень счастливым и стал дожидаться человека. Человек пришел в тысячный раз.

Цыпленок вышел к человеку поблагодарить его за доброту – и ему открутили голову.

Такова жизнь. В ней нет причинно-следственных отношений. Даже если что-то случилось девятьсот девяносто девять раз, не делайте из этого выводов; тысячный раз может оказаться исключением.

Это не просто история. Сейчас в научных кругах все большее влияние приобретает теория неопределенности. После Гейзенберга ученые потеряли былую уверенность. Сейчас они считают, что все является неопределенным и любая определенность точна не до конца – абсолютной уверенности в ней нет. Девятьсот девяносто девять раз – совпадение, но затем появляется исключение. Даже в науке нет уверенности. Ей пришлось потерять уверенность, потому что она имеет дело с жизнью. Жизнь нельзя низвести до причинно-следственных связей. Жизнь – это тайна.

Если вы, желая находиться в середине, цепляетесь за нее, вы упускаете суть. В этом таинство жизни. Чтобы оставаться посередине, вам нужно постоянно отклоняться влево и вправо. Только так вы сможете придерживаться середины, поскольку середина – это не фиксированное положение. Середина – это не что-то вне вас. Середина – это нечто внутри вас: равновесие, музыка, гармония.

Лао-цзы говорит: опасайтесь крайностей. Не впадайте в крайности, иначе вы потерпите поражение, В крайней позиции все превращается в свою противоположность.

Если вы любите кого-то и двадцать четыре часа в сутки преследуете своего возлюбленного и, как все влюбленные, впадаете в крайность, то все будет разрушено. Вы сами разрушите свою любовь, потому что она окажется слишком обременительной. Она станет невыносимой.

Вы не можете любить двадцать четыре часа в сутки. Любить двадцать четыре часа в сутки – это все равно что есть двадцать четыре часа в сутки. Любовь – это пища. Не нужно впадать в крайности, иначе пища может стать ядом. Вот так одно превращается в другое – в нечто противоположное. Пища поддерживает вас, но чрезмерная еда превращается в яд, она может убить. Так еда становится ядом, убийцей. Любовь как пища; злоупотребляя любовью, вы ее убиваете. Остается только ненависть. Все, что доводится до крайности, переходит в свою противоположность.

Стараясь добыть как можно больше денег, вы в конечном счете превращаетесь в нищих, остаетесь ни с чем. Вы упускаете жизнь, вы упускаете саму ее суть. Стараясь стать богатыми, вы упускаете те богатства, которые могла бы вам дать жизнь. Стремясь к счастью и достигая предела в своем стремлении, вы становитесь самыми несчастными людьми в мире. Чтобы быть счастливыми, не нужно стремиться к счастью слишком сильно. Иногда нужно забывать о нем, иногда даже нужно уметь получать удовольствие от несчастья. Чтобы быть счастливыми, иногда нужно уметь наслаждаться несчастьем. Несчастье – это тоже часть жизни, и прекрасная часть. Так поддерживается равновесие. Если вы смеетесь двадцать четыре часа в сутки, смех становится невротическим. Это уже не смех – вы просто сходите с ума. Чтобы смех оставался живым и здоровым, необходимы также и слезы. Вы не можете смеяться двадцать четыре часа в сутки.

Наблюдайте за детьми, потому что они чистейшие существа и отражают действительность абсолютно ясно; они подобны зеркалам. В деревне, если ребенок смеется слишком много, мать говорит ему: «Не смейся слишком много, потом наплачешься». В этих словах есть мудрость. Если ребенок слишком много смеется, он потом обязательно заплачет. Посмотрите: он смеется, смеется, смеется... и внезапно начинает всхлипывать. Смех доходит до предела и превращается в свою противоположность.

Вы не можете быть счастливыми двадцать четыре часа в сутки; несчастье – это отдых от счастья. Вы не можете быть несчастными двадцать четыре часа в сутки; счастье – это отдых от несчастья. Это как хождение по канату. Но человек глуп, потому что он слишком логичен.

Вы живете в этом мире как грихастхи, добропорядочные домохозяева. Поэтому все двадцать четыре часа в сутки вы живете мирской жизнью; вы не покидаете мир даже на один час – для медитации, молитвы, уединения, для наслаждения самим собой, – вы не можете забыть о нем. Поэтому когда-нибудь вы им пресытитесь. Это обязательно случится: если вы будете оставаться домохозяевами двадцать четыре часа в сутки и достигнете предела, однажды вам это надоест. Тогда вы все бросите и убежите в Гималаи.

Я заметил: люди, которые убегают в Гималаи, – это превосходные домохозяева. Именно превосходные. Они очень старались и перестарались. И тогда на свет появилась противоположная крайность. Она взяла реванш. Человек, который был слишком сильно увлечен мирскими делами, который просто копил деньги, беспокоился о своем богатстве, о банковском счете, в какой-то момент разочаровался. Он слишком много смеялся, теперь он плачет. Он сбегает. Он отрекается от мира, он становится саньясином, уходит в Гималаи, живет в пещере. Что случилось с этим человеком? Вы думаете, это революция? Ничего подобного. Это вполне обычное явление – человек был слишком поглощен миром, теперь он должен впасть в другую крайность. И теперь двадцать четыре часа в сутки он пытается быть саньясином – та же самая глупость. Однажды ему снова придется выйти на рыночную площадь. Двадцать четыре час в сутки он пытался быть добропорядочным семьянином – и не смог; теперь он совершает ту же глупость – двадцать четыре часа в сутки пытается быть саньясином.