Александр Лопухин - Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет

Вавилонская башня

Потомство Хамово поселилось почти исключительно в Африке, кроме Ханаана, который занял Палестину и впоследствии был отчасти изгнан из нее израильтянами. Но был еще один потомок Хамов, который также поселился в Азии. Это именно Нимрод, сын Хуша, основатель Вавилонского царства и покоритель Ассирии. Это был «сильный зверолов», но по своему характеру он напоминает первого строителя городов – Каина с его ближайшим потомством. Он основал город (Вавилон), который быстро разросся в большую, гордую столицу, ставшую во главе многочисленного населения с целым рядом других соседних городов. Неудивительно, что такой успех наполнил Нимрода и его потомков необычайной гордостью. Они начали мечтать об основании всемирной монархии, чтобы объединить под своей властью все народы земли и господствовать над ними вопреки воле Божией, определившей им быть рабами. И вот с этой целью основав могущественный город в земле Сеннаар, как в древности называлась Месопотамия, они составили совет, на котором порешили в знак своего политического могущества и в выражение своей гордости построить «башню, вышиною до небес». Предприятие, очевидно, было безумное и неисполнимое, но оно в то же время было преступное и опасное: преступное потому, что вытекало из гордости, граничившей с самонадеянностью и отвержением Бога, и опасное потому, что исходило из среды проклятого и неблагословенного потомства Хамова. Успех его в этом деле мог пагубно повлиять на остальные народы и таким образом заразить и их преступной самонадеянностью и нечестием. И вот, когда закипела работа, обжигались кирпичи и приготавливалась земляная смола, Господь порешил наказать их за безумное предприятие. «И сказал Господь: вот один народ, и один у всех язык, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речь другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город и башню. Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешал господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле». Около местоположения Древнего Вавилона и теперь высятся громадные развалины какой-то исполинской, в семь разноцветных этажей башни, называемой Бирс-Нимруд, т. е. «Башней Нимрода», и предание иудейское видит в ней именно ту башню, построением которой до небес племя Хамово хотело прославить свое имя. Что касается «смешения языков», то не нужно отождествлять его с происхождением языков. Мы не знаем, в чем состояло это смешение, или какие начатки языка различные народы понесли с собой при рассеянии. Несомненно, что в это именно время произошли главные особенности, которыми отличаются различные классы языков, и что строители рассеялись потому, что не могли уже понимать друг друга. Но это не значит, что тогда сразу образовались языки, какими они существуют теперь. Сравнительное языкознание открывает в строении и развитии языков стройные и чудесные законы, чуждые всякого беспорядочного смешения. Смешение могло состоять в различном выговоре и сочетании слов (достаточном для взаимного непонимания), и по расселении в различные страны на основании этих особенностей уже выработались отдельные языки.

Так как нечестивое потомство Хамово, забывшее Бога и всецело полагавшееся на себя, не замедлило бы привить отличавшее его безбожие всем другим племенам и народам, которые оно хотело объединить под владычеством Вавилона, то с рассеянием народов была предотвращена опасность быстрого распространения этого зла. Но задатки самого зла все-таки остались, «потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его». Расходясь все дальше и дальше от первоначальной колыбели человечества и тех родоначальников, которые хранили истинную веру в Бога и связанные с нею истины, и встречаясь со множеством невиданных предметов и опасностей, народы мало по малу стали всецело сосредоточиваться на этих ближайших предметах; у них затемнялась память об общих преданиях предков, а вместе с тем затемнялось и самое понятие о Боге. Среди множества трудностей и опасностей им нужен был такой Бог, который был бы вблизи их и к которому можно бы прибегать за помощью при всяком наличном бедствии. Между тем Бог отцов их был для них невидим и лишь неясно предносился их воображению. Ввиду этого они легко могли перейти к боготворению чего-нибудь такого видимого, что могло особенно поражать их воображение своим величием, красотой, пользой или страхом. Так произошло идолопоклонство или язычество, которое есть не что иное, как отвержение невидимого и суеверная привязанность к видимому. Вместо невидимого Творца и Промыслителя человек стал боготворить видимое – прежде всего, быть может, солнце, луну и звезды, как благодетельные светила, дававшие жизнь и руководившие в странствовании, затем предметы окружающего неодушевленного и одушевленного мира (полезных или страшных животных), и, наконец, выдающихся чем-нибудь людей, которые в качестве героев делались полубогами и по смерти переходили в сонм богов. Боготворение видимого неба (сабеизм), видимой и особенно одушевленной природы (зоотеизм) и человека (антропотеизм) составляет три главные ступени язычества и как внешнего его выражения – идолопоклонства. Эти три вида идолопоклонства нашли впоследствии наиболее резкое выражение в трех отдельных странах – Месопотамии, Египте и Греции. Правда, человек не удовлетворялся таким грубым идолопоклонством и кроме всех видимых богов постоянно признавал над всеми и даже над богами господство высшей, неумолимой судьбы (в чем нельзя не видеть неясных следов воспоминания о едином всемогущем Боге-Промыслителе), но идолопоклонство уже по самой своей сущности приковывало ум к грубо чувственным предметам и отвлекало от всего сверхчувственного. Чувственные божества заставляли боготворить в них чувственные силы и свойства, и с распространением нечестия дело дошло до того, что люди стали боготворить и освящать в своих чувственных божествах даже грубые пороки, подражание которым и ставилось в религиозный долг.

И вот таким образом вместо истинного благоговения и богопочтения на земле распространилось грубое идолопоклонство и нечестие. Волны греха и суеверия опять затопляли землю и опять грозили окончательно погубить и искоренить истинную религию с ее основным корнем, заключавшимся в великом обетовании будущего Спасителя мира от рабства греху и нравственной смерти. Правда, на земле среди всеобщего идолопоклонства и нечестия оставались еще отдельные лица, которые сохраняли истинную веру. Но окружающая среда скоро могла увлечь и их общим потоком нечестия. Поэтому, чтобы сохранить семена истинной веры для будущего, необходимо было выделить какого-нибудь носителя их из среды беззакония и сделать его избранным отцом и родоначальником нового поколения верующих. Так и устроено было благим промыслом Божиим.