Александр Лопухин - Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет

Свою обычную проповедь Он начал не раньше, как по приведении храма в состояние приличия и тишины. Труд этот был теперь несомненно легче, потому что он уже раз совершался. Когда прекратилась безобразная торговая суетня, храм опять принял свой обычный вид. Страждущие приходили к Христу, и Он исцелял их. Слушатели сотнями теснились к Нему, дивились Его учению, жадно ловили каждое слово из Его уст. Между другими слушателями обращали на себя внимание греки, которые, заинтересовавшись беседой и рассказами о необычайном проповеднике, хотели даже лично переговорить с Ним, о чем и докладывали через ап. Андрея. По преданию, это были посланные от Авгаря V, царя Едесского, который, услышав о необычайных делах Христа и вместе грозящей Ему опасности от вождей иудейского народа, предлагал Ему убежище в своих владениях. Появление этих чужеземцев показало, что настал час прославления Сына человеческого в народах, и Он воскликнул: «Отче, прославь имя Твое!» И в ответ на это раздался голос с неба: «И прославил, и еще прославлю». Голос этот не для всех слышен был одинаково. Для многих он показался простым раскатом грома, но другие говорили, что это «ангел говорил Ему», и только немногие слышали его раздельно.

Между тем слух о новом изгнании торжников из Храма дошел до синедриона, и члены его, оправившись немного от смущения, явились в храм с целью потребовать от Проповедника ответа на вопрос: «Какой властью Ты это делаешь? и кто Тебе дал такую власть!» Вопросами этими имелось в виду, очевидно, вызвать Его на какое-либо такое заявление, которое, как бывало и прежде, дало бы им основание обвинить его в богохульстве и побить камнями. Но коварство это обрушилось на их собственную голову. Провидя их злую мысль, Христос с божественной мудростью сказал им, что Он ответит им, если только они сами предварительно ответят на Его вопрос, именно: «Крещение Иоанна откуда было – с небес или от человеков?» Вопрос этот сразу смутил совопросников, и водворилась мгновенная тишина. «Отвечайте Мне», – настаивал Спаситель, прерывая их шепотливые переговоры. Но ответа не последовало. Они вполне понимали значение и цель вопроса. Отклонить его, как не относящийся к делу, не было никакой возможности. Иоанн открыто и выразительно свидетельствовал об Иисусе, признавая Его, перед самыми уполномоченными от синедриона, не только пророком, но пророком гораздо большим себя самого, даже величайшим пророком, Мессией. Признавали ли они это свидетельство, или нет? Ясно, что Христос имел право требовать от них ответа на этот вопрос, прежде чем отвечать им. Но они не могли или, вернее, не хотели отвечать на него. Он ставил их в безвыходное положение. Они не хотели сказать «с неба», потому что они отвергли его; они не смели сказать «от человеков», потому что вера в Иоанна (как видно даже из Иосифа Флавия) была так сильна и единодушна, что открыто отвергать его значило бы подвергать опасности свою личную безопасность. Поэтому они – Учители Израилевы – поставлены были в позорную необходимость сказать: «Не знаем». Такой ответ со стороны лиц, на обязанности которых лежало изучать закон и религию и объяснять их народу, был для них полным позором, тем более постыдным, что он дан был в присутствии множества народа. Но Христос, по своему бесконечному милосердию, не настаивал на дальнейшем расспросе, а просто ответил им: «И Я вам не скажу, какою властию Я это делаю», и затем опять продолжал поучать народ. Но так как тут присутствовали и ученые вожди народа, то Он рассказал несколько притчей, имевших близкое отношение к ним и вообще к иудейскому народу.

Так, Он рассказал притчу о двух сыновьях, из которых первый, отказавшись сначала исполнить просьбу отца, потом раскаялся и исполнил ее, а другой льстиво дал обещание, но никогда его не исполнил, и затем спросил их: «Который из двух исполнил волю отца?» Они, конечно, могли ответить только «первый». Тогда Он показал им ясное и великое значение их собственного ответа. Оно состояло в том, что самые мытари и блудницы, несмотря на свое открытое и позорное нарушение закона, показывали им, – им, ученым и высокопочтенным законникам священного народа, – путь в Царство Небесное. Эти грешники, которых они ненавидели и презирали, прежде их входили в эти врата, пока еще они не были закрыты. Иоанн приходил к этим иудеям «путем праведности», т. е. с проповедью их принятого закона и обычаев жизни, и они только на словах говорят, что приняли его, а на самом деле отвергли; мытари же и блудницы покаялись по зову его. Несмотря на свое кажущееся благочестие, они, эти вожди, раввины своего народа, перед очами Божиими были хуже тех грешников, к которым даже прикоснуться пальцем они считали осквернением.

Затем Он пригласил их «выслушать другую притчу», притчу о непокорных виноградарях, которые не хотели отдать плодов виноградника. Этот виноградник Господа сил был дом Израиля, народ иудейский был Его возлюбленным насаждением. Вожди и учители, которым вверен был народ, естественно, должны были отдавать господину произведения виноградника. Но несмотря на все, что Он делал для своего виноградника, от него не было плодов или только, быть может, были дикие плоды. Так как виноградари не могли представить плодов и не смели обнаружить своей непроизводительности, за которую были ответственны, то они оскорбляли, били, ранили и убивали одного вестника за другим, которых господин виноградника посылал к ним. Наконец он послал своего сына, но этого сына, которого они узнали и не могли не узнать, они также били, выгнали вон и убили. «Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями?» Слушатели из народа, по своему искреннему убеждению, или присутствующие фарисеи, с целью показать свое презрительное отношение ко всему, что могла означать эта притча, отвечали, что «злодеев этих он предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои». Второй раз таким образом они вынуждены были дать ответ, который роковым образом осуждал их самих: они своими собственными устами признавались, что справедливость Божия требует отнять у них их исключительные преимущества и передать их язычникам.

Теперь еще яснее им стали видны смысл и цель этих притчей, и они жаждали мщения. Но страх сдерживал их, потому что для народа Христос еще был великим пророком. А Он продолжал беседу и высказал еще одно предостережение в притче о «брачном пиршестве царского сына». Притча эта весьма похожа на сказанную раньше, в доме фарисея, именно притчу о великом ужине, но отличается от нее многими подробностями и всем заключением. Званые гости не только не обратили внимания на приглашение, но некоторые из них даже оскорбили и убили царских слуг, посланных с приглашением к ним, и за это подверглись истреблению, и город их был сожжен разгневанным царем. На пир были приглашены другие; собрались на него добрые и злые. Царь входит и замечает, что один из гостей вошел на пиршество не в брачной одежде, показав этим свое неуважение к царю и его сыну. За это он изгнан был царскими слугами и ввержен во тьму кромешную, где будет плач и скрежет зубов. И этот рассказ Христос заключил уже не раз высказывавшимся замечанием, что «много званых, но мало избранных».