Александр Лопухин - Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет

Он сам отправился в Вефиль, где впервые Иеровоам ввел идолослужение, заразившее потом всю обетованную землю, и истреблением там не только всех принадлежностей языческого культа, но и самих жрецов, в точности исполнил сделанное о нем некогда предсказание Иеровоаму. По возвращении в Иерусалим Иосия совершил Пасху, согласно постановлению новооткрытого закона, и с такой торжественностью, с какой она уже не совершалась до самого падения царства. Ввиду всего этого царство Иудейское как бы вновь возрождалось к жизни и славе, тем более, что этому временно благоприятствовали и внешние политические обстоятельства. Ассирийская монархия окончательно падала, и на место ее выступала и усиливалась монархия Вавилонская. Последний ассирийский царь Сарданапал, осажденный в своей столице Ниневии (около 625 г. до Р. Х.) соединенными силами Мидии, Вавилонии и Египта, не видя другого исхода, сжег себя во дворце со всеми своими женами и сокровищами. С Египтом все еще поддерживалась заведенная прежними царями дружба, и Иосия мог замышлять о восстановлении царства Давида и Соломона. Но час падения царства Иудейского уже пробил, и все начинания Иосии окончились его несчастной смертью во время стычки при Меггидоне с войском египетского фараона Нехао, которому он вздумал воспрепятствовать на его пути к Евфрату. «И умер он, и похоронен в гробницах отцов своих. И вся Иудея и Иерусалим оплакали Иосию», который был почти последним и после Давида лучшим и благочестивейшим из иудейских царей. Плачевные песни, которыми сопровождалось погребение Иосии, сделались историческим достоянием народа и, собранные в особую книгу, долго употреблялись в народе.

«Оплакал Иосию и Иеремия (пророк) в песне плачевной». Время царствования благочестивого Иосии ознаменовалось возрождением пророчества, которое совсем смолкло при двух его нечестивых предшественниках. К этому времени относится деятельность пророков Наума, Софонии, Аввакума и величайшего из них – Иеремии. Пророческая деятельность его началась в тринадцатый год царствования Иосии. Хотя имя его только однажды упомянуто в истории царствования Иосии, но все содержание его пророческой книги доказывает, что он своей проповедью ободрял царя и народ в деле религиозно-нравственного преобразования. В своих пламенных пророчествах он ясно предсказывал приближающееся разрушение и грозно изобличал ту партию в Иерусалиме, которая при надвигавшейся политической грозе хотела искать спасения в противозаконном союзе с Египтом.

По смерти Иосии царство Иудейское в действительности подпало под владычество Египта, фараон которого Нехао сумел настолько поднять могущество своего государства, что перед ним трепетали даже воители месопотамские. Он овладел всей северной Сирией, составлявшей провинцию Ассирии, и, чтобы удержать ее за собой, устроил военный стан на берегу Оронта, близ Имафа. Имея в виду главного противника – Ассиро-Вавилонию, фараон на время оставил царство Иудейское без всякого внимания. Иудеи воспользовались этим обстоятельством и, воображая себя еще самостоятельным государством, приступили к избранию нового царя, которым и избран был четвертый сын покойного Иосии – Селлум , предпочтенный другим, вероятно, потому, что он был от наиболее любимой жены покойного царя. Помазанный на царство Селлум, по обычаю, получил новое священное имя Иоахаз – «поддерживаемый Иеговой». Но его царствование продолжалось лишь до тех пор, пока от фараона Нехао не прибыли послы, возвестившие народу неблагосклонность фараона к этому произвольному выбору и напоминавшие ему о его вассальном положении по отношению к фараону. Противодействие могущественному воителю было бы бесполезно, и Иоахаз был уведен в плен – в военный стан фараона. Оттуда, по-видимому, он был отправлен в Египет, где и оставался в качестве пленника до самой смерти. Лучше бы умереть ему на поле битвы, подобно своему отцу. Это был юноша энергичный и многообещавший, «молодой лев, ставший ходить между львами и научившийся ловить добычу». Но иноземный властелин «посадил его в клетку на цепи и отвел его в крепость, чтобы не слышен уже был голос его на горах Израилевых» (Иер 19:6, 9). Говоря о его судьбе, пророк Иеремия восклицал: «Не плачьте об умершем и не жалейте о нем; но горько плачьте об отходящем в плен, ибо он уже не возвратится, и не увидит родной страны своей» (Иер 22:10).

На место низвергнутого царя фараон поставил Елиакима, второго сына Иосии, на тяжелых условиях – ежегодной уплаты огромной дани. Этот ставленник фараона (переименованный в Иоакима) обязался уплачивать своему властелину сто талантов серебра и один талант золота – сумму, которая была невыносима для маленького царства Иудейского, и тем более тяжелую, что она взималась с беспощадной строгостью. Но и этой данью не ограничивались тягости народа. Сам царь, стараясь жить с царской пышностью, делал и со своей стороны новые налоги на народ, которые взимал при помощи военной силы. Он построил себе новый дворец в Иерусалиме и на построение употреблял даровой труд народа, вынуждавшегося к тому силой. Понятно, что такой царь мог только ускорить гибель своего государства. Все эти бедствия должны были действовать на народ вразумительно и обращать его взоры к единому истинному Царю Израиля; но увы – зло прежнего идолопоклонства уже настолько отравило совесть народа, что он в самых этих бедствиях стал видеть себе мщение со стороны отвергнутых при Иосии богов. Ему казалось, что он был счастливее, когда поклонялся Ваалам и Астартам. Нашлись люди, которые стали проповедовать восстановление язычества. «Будем, – говорили они, – кадить богине неба и возливать ей возлияния, как мы делали, мы и отцы наши, цари наши и князья наши, в городах Иудеи и на улицах Иерусалима; потому что, – прибавляли они, – тогда мы были сыты и счастливы, и беды не видели» (Иер 44:17). Иоаким, конечно, охотно присоединился к этому движению, и идолопоклонство вновь стало быстро водворяться в земле. Кроме ханаанских идолов введены были и идолы египетские. В самых подвалах храма Иерусалимского поставлены были священные животные, боги покровителя Иоакимова, фараона, и им возносились курения. У северных врат храма женщины вопили об исчезновении финикийского бога Адониса, чтобы при отыскании его предаваться самому бесстыдному распутству. Еще хуже того – во внутреннем дворе, между портиком и святилищем, собирались языческие жрецы, которые, обратившись лицами к востоку, боготворили восходящее солнце как своего бога Ваала. Боги в Иудее сделались столь же многочисленными, как и города.