Адольф Шаевич - Еврейский вопрос: Беседы с главным раввином России

Помимо ортодоксов в России сегодня есть ультра– ортодоксы, хасиды, реформисты и небольшая община традиционалистов. Можно сказать, что, так или иначе, все эти направления существуют в рамках ортодоксального иудаизма, но, поскольку разные духовные наставники по-разному толковали одни и те же законы, основываясь на более понятном и близком для себя мнении, верующие отдавали предпочтение тем или другим.

Не все разночтения однозначно принимаются в религиозной среде. Например, многие идеи и нововведения реформистов вызывают скептическое отношение к ним со стороны ортодоксов. Для многих верующих евреев реформистская община – не вполне серьезная организация. Ее прихожане имеют некоторое понятие о еврействе, они соблюдают законы, кашрут, приходят в синагогу по субботам и читают Тору, но суббота для них не является особенным днем, шаббат как таковой они не соблюдают. Парадоксально, но порой отношение к реформистам гораздо хуже, чем к тем евреям, которые вообще ничего не соблюдают и не ходят в синагогу.

Сегодня самые мощные реформистские общины существуют в Штатах и Израиле, а зародилось это движение в Германии в XVIII в. и получило большое распространение в Чехии, Румынии, Австрии, балканских странах и особенно в Венгрии. В Польше и Чехии, напротив, мощные религиозные авторитеты всегда активно противостояли этому движению. А в Германии реформистских синагог очень много, и по внешнему виду их практически не отличить от католических кирх. Именно в этой стране мысль о том, что иудаизму необходимы реформы, получила наибольшую популярность. И есть мнение, что именно за это, как за тяжелый грех, Всевышний наказал немецких евреев, уничтожив их в огромном количестве во время Холокоста.

Сегодня, когда евреи живут в рассеянии по всему свету, даже в местах их массового проживания нет религиозного единства. Взять такой мегаполис, как Нью-Йорк. Там насчитывается около трех миллионов евреев. В районах, где торгуют бриллиантами и золотом, сплошь одни евреи. Вся 47-я улица наводнена евреями, причем религиозными, соблюдающими все от и до. То же самое в Бруклине. А вот где-нибудь в фешенебельном районе Нью-Йорка синагога будет, скорее всего, реформистская.

Реформисты не то чтобы отменили, но сильно смягчили правила, объявили послабления в соблюдении Субботы и кошерности, и для многих верующих это оказалось очень привлекательно. Я был в нескольких таких общинах во время поездки по Соединенным Штатам и могу сказать, что подобные изменения привели к тому, что иудаизм из вероисповедания превратился у реформистов в религиозный клуб по интересам. К реформистской синагоге по субботам съезжаются на машинах, раввином или кантором может оказаться женщина, теоретически у реформистов может быть и женщина-шойхет (резник), но я о таких случаях не знаю. Возможно, просто потому, что эта деятельность физически тяжела для женщины. Богослужения больше похожи на концерты. В семинарии в Будапеште, где я учился, по пятницам и субботам играет орган, поет смешанный хор. В молитвенном зале у реформистов нет балконов для женщин. Там все вместе сидят в одном помещении. На какое-нибудь торжество, например день рождения или бар-мицву, вся семья в полном составе поднимается на амвон и бабушки, дедушки, мамы, папы и сестры поют под фортепиано. Настоящий еврейский клуб!

В иудаизме не принято во время субботней молитвы вызывать женщин к Торе, а у реформистов в Америке я несколько раз видел и такое. Конечно, для человека ортодоксального, хранящего традиции, все это совершенно неприемлемо. И в России раньше ничего такого не было, только с течением времени реформистское направление получило развитие и у нас.

Но наша история специфическая, и в каком-то смысле здесь реформисты принесли и приносят пользу. Все-таки за семьдесят лет советской власти мы оказались страшно далеки от религиозных традиций. Выросло несколько поколений, не имеющих никакого понятия об иудаизме. Оказавшись в ортодоксальной синагоге без знания языка и без подготовки, сложно принимать полноценное участие в жизни общины. Субботние молитвы для человека, который вообще ничего не понимает, стали большой нагрузкой. Поэтому, конечно, когда появились молельные дома, скажем так, с облегченными правилами, они начали приносить ощутимую пользу. В пятницу вечером пусть под гитару и некошерную колбасу, но люди собирались, знакомились, общались. Многим это нравилось. Со временем у них просыпалась потребность изучать основы иудаизма, узнавать больше. Кто-то проникался и из среды реформистов приходил к нам, в ортодоксальную синагогу. Я знаю многих молодых людей, которые именно таким путем пришли в ортодоксальный иудаизм, заинтересовавшись вопросами веры и почувствовав, что за всем этим существуют какие-то глубокие, важные для человека вещи.

Конечно, любая медаль имеет две стороны, и облегченные правила, принятые у реформистов, способствуют нежелательной для верующих евреев ассимиляции. В той же Америке все очень просто: захотел стать евреем, сходил в микву – и ты еврей. И широко распространенные там смешанные браки в реформистских общинах совершают легко и просто. Другое дело, что в Израиле эти браки не признают. Всегда смотрят, какой раввин подписал свидетельство, и, если это раввин-реформист, в среде ортодоксальных евреев серьезного отношения к документу не будет.

Вместе с тем нельзя сказать, что у современных реформистов какое-то отчаянное положение, что их преследуют и стремятся искоренить. Вовсе нет. Ортодоксальные раввины часто встречаются с реформистами, они общаются, беседуют, никто никого камнями не забрасывает. Но все равно отношение специфическое, и авторитетом в еврейских религиозных кругах реформисты не пользуются. Можно сказать, что противостояние между направлениями есть, но, скорее, в пассивной форме. А вот в народе у реформистов очень много последователей, людей, привлеченных отсутствием ответственности и тем, что не обязательно жить, строго соблюдая заповеди.

Но все-таки в некоторых вопросах реформистское направление слишком либерально. У них возможно даже существование женщины-раввина. Ортодоксальный мир был категорически против того, чтобы женщины становились духовными руководителями. Предназначение женщины в другом, она – основа семьи, на ней дом, муж, дети. Мужчина – это добытчик, обеспечивающий семью, а женщина должна быть духовным центром. Но семьи, а не общины.

Самое большое распространение эта тенденция получила в Америке, но и у нас в России есть несколько женщин-раввинов среди реформистов. Я встречался с ними, это грамотные, очень хорошо образованные дамы, в этом смысле никаких претензий к ним нет, но мне кажется, они не способны руководить общиной так, как это делают мужчины. И дело не в личных качествах, а в том, что многие просто не видят женщину в роли руководителя и духовного наставника. Женщины-прихожанки, может, и видят, но мужчины в массе своей не понимают и не принимают этого. Это неприятие существует на генетическом уровне. И то, что не укладывается в голове, мгновенно вызывает противодействие и противостояние.