Мэтью Альпер - Бог и мозг: Научное объяснение Бога, религиозности и духовности

Когда у социальных животных развился механизм, с помощью которого они смогли выявлять дефекты (заболевания или увечья) у других представителей своего вида, появился и побочный механизм, побуждающий живые существа испытывать чувство отторжения по отношению к физическим отклонениям. Действие этого механизма проявляется в том, как здоровые организмы инстинктивно сторонятся слабых, избегают их, а в некоторых случаях даже проявляют воинственность по отношению к слабым, больным или увечным сородичам. Такое поведение можно увидеть у молодняка многих млекопитающих, которые чуждаются, мучают, а иногда даже убивают самых слабых, или «заморышей» в своем выводке. У нашего вида, которому, вероятно, в наибольшей степени присуща склонность к дискриминации, поведение, связанное с остракизмом, особенно очевидно у детей, так как лишь при условии достаточной социализации они привыкают проявлять больше сочувствия к умственно или физически неполноценным индивидам.

Явление остракизма помогает разрешить две основных проблемы, связанные с жизнью в группах. Поскольку многие болезни имеют внешние проявления (струпы, открытые язвы, признаки инфекций, нездоровый цвет лица, слабое телосложение, воспаленные глаза и пр.), социальные животные получают возможность подвергать остракизму больных, таким образом пресекая распространение заразных болезней. Кроме того, рефлекс остракизма способствует изгнанию социальными животными тех представителей своего сообщества, гены которых не соответствуют стандарту, тем самым укреплять генофонд группы и вида в целом.

Даже при условии устранения этих двух угроз все равно остается внутренняя угроза для группы, вызванная деструктивным, но необходимым эгоизмом, присущим каждому ее представителю. Каким образом природа соразмеряет противоречивые потребности особи, движимой инстинктом самосохранения, и потребности, связанные с сохранением группы? Очевидно, что ни один организм не в состоянии выжить, полностью утратив инстинкт самосохранения и заботясь исключительно о благе окружающих. В то же время ни одна группа не сможет выжить, если каждый ее член будет одержим исключительно самосохранением при полном пренебрежении потребностями товарищей по группе. По этой причине природа методом естественного отбора разработала новый механизм, уравновешивающий две важные, но противоречивые потребности.

До появления человека угроза, которую представляло для группы эгоистичное поведение ее членов, умерялась эволюционной стратегией, известной как иерархическая система. В условиях иерархической системы каждый представитель группы вступает с остальными в физическое соперничество различных видов (не обязательно предполагающее контакт — исход может определиться благодаря одним только жестам и позам), и так продолжается до тех пор, пока ранг каждой особи в иерархии не будет точно определен. Особь, доказавшая, что она сильнее всех, будет доминировать над остальными, станет вожаком. Этому доминирующему индивиду (часто называемому также альфа-самцом или альфа-самкой) первому достанется пища, когда она появится. Еще важнее то, что он или она первым выберет себе брачного партнера. В итоге сочетание генов самого приспособленного самца с генами самой приспособленной самки даст самое приспособленное потомство.

Несмотря на то, что группу составляют особи, в целом движимые эгоистичными стремлениями, иерархическая система поддерживает в группе стабильность и порядок. При таком развитии событий, несмотря на то что периодически члены группы поддаются искушению продемонстрировать эгоистичные порывы, в целом их инстинкты контролирует иерархическая структура. К примеру, если кто-то попытается присвоить себе больше причитающейся ему доли добычи, то ему неизбежно воспрепятствует кто-нибудь из особей более высокого ранга. Если этот же алчный член группы пожелает оспорить свой ранг, то может в любой момент вызвать на физический поединок другого члена группы. Если тот, кто бросил вызов, побеждает, то его ранг в группе повышается. Если проигрывает, то либо сохраняет прежний ранг, либо в некоторых случаях может быть даже подвергнут наказанию за попытку узурпировать чужое место и нарушить порядок в группе. В условиях иерархической системы группа сохраняется за счет простого закона господства наиболее приспособленного. Так, ни в коем случае более слабый член группы не может претендовать на верховную власть: ему бросят вызов и вновь принудят к подчинению. Таким образом физическая сила помогала сводить счеты и поддерживать гармонию и порядок у социальных видов до появления человека.

С возникновением человека все изменилось. В некотором смысле люди занимают крайнее положение в физической иерархической системе. В отличие от всех прочих видов умственные способности дают каждому человеку возможность порабощать или убивать других. Если до появления людей слабый член группы бросал вызов высокоранговому сородичу, то его протест подавляли исключительно физической силой. Но с появлением человеческого интеллекта даже самые слабые физически члены сообщества получили возможность убивать других людей, а значит, занимать их место. Даже самый слабый представитель человеческого сообщества способен, к примеру, при желании взять тяжелый предмет, оглушить самого сильного товарища по сообществу и забить его насмерть. При нашей развитой способности изобретать и изготавливать орудия иерархические линии стали безвозвратно размытыми. В свете нашего интеллекта власть приобрела совершенно новый смысл. Человеческое общество уже не опиралось исключительно на грубую физическую силу с целью поддержания стабильности в нем. Требовалось какое-то новое устройство, чтобы выжил если не весь вид, то хотя бы группа. В этот момент нашей эволюции возникла нравственная функция.

Подобно тому, как все культуры демонстрируют выраженное поведение, которое можно классифицировать как «духовное», все они демонстрируют и другой тип поведения — «нравственный». Нравственное поведение можно охарактеризовать как склонность нашего (и только нашего) вида оценивать каждый поступок как либо продуктивный, либо деструктивный по отношению к благополучию группы. Те поступки, которые признаны продуктивными для группы, носят кросскультурное название «хороших», а те, которые вредят группе, называют «плохими». Это стремление отличать «хорошее» поведение от «плохого» наглядно демонстрирует тот факт, что в каждой культуре есть списки правил и норм (законов), в которых «хорошие» поступки поощряются, а деструктивные, или «плохие», — наоборот. Наши биологические предки подвергали остракизму тех сородичей, которые представляли угрозу для группы, и мы делаем то же самое, только более изощренным способом.