Реза Аслан - Zealot. Иисус: биография фанатика

Две тысячи лет спустя Христос, созданный Павлом, полностью затмил собой исторического Иисуса. Память о бунтаре-зелоте, который ходил по Галилее с армией учеников и стремился установить Царство Божье на земле, о проповеднике, который отрицал авторитет иерусалимского священства, о иудейском националисте, который выступил против римского гнета и проиграл, была полностью утрачена. А жаль. Ведь единственная вещь, которую может дать нам подробное исследование биографии исторического Иисуса, — это понимание того, что личность Иисуса из Назарета, Иисуса -человека, столь же привлекательна, интересная и достойна похвалы, как и образ Иисуса Христа. Попросту говоря, он достоин того, чтобы в него верить.

Эта книга является результатом двадцатилетнего исследования Нового Завета и истоков христианского движения, проводившегося в университете Санта-Клара, Гарвардском университете и Калифорнийском университете в Санта-Барбаре. Хотя я глубоко благодарен всем своим профессорам, мне хотелось бы отметить особо моего терпеливого преподавателя греческого языка, профессора Хелен Мориц, и моего блестящего консультанта, Катерину Белл из университета Санта-Клара, Харви Кокса и Йона Левинсона из Гарварда и Марка Юргенсмейера из Калифорнийского университета. Я также хотел бы выразить признательность за поддержку своему редактору Уиллу Мерфи и всему коллективу издательства Random House. Особую благодарность я выражаю Элизе Чини, лучшему литературному агенту в мире, и Иану Уэррету, который не только перевел древнееврейские и арамейские тексты для этой книги, но и дал мне множество ценных советов в процессе работы над рукописью. Но моя самая большая благодарность адресована моей любимой жене и лучшему другу Джессике Джекли, чья любовь и преданность помогли мне стать тем человеком, которым я всегда хотел быть.

Огромное значение для моего исследования имела фундаментальная работа Джона П. Мейера (John P. Meier) A Marginal Jew: Rethinking the Historical Jesus, vols. I–IV (New Haven: Yale University Press, 1991–2009). Я впервые встретился с отцом Мейером в то время, когда изучал Новый Завет в университете Санта-Клара, и именно его авторитетный взгляд на личность Иисуса, на тот момент нашедший отражение только в одном томе из четырех, поспособствовал появлению у меня первых мыслей о будущей книге. Труд отца Мейера отвечает на вопрос, почему мы имеем так мало сведений о человеке, который радикальным образом изменил ход мировой истории. Его тезис — мы знаем об Иисусе так мало, потому что современники видели в нем не более чем иудейского простолюдина-маргинала из галилейской глуши, — стал теоретической основой той книги, которую вы держите в руках.

Конечно, ниже я говорю о том, что недостаток наших знаний об историческом Иисусе отчасти объясняется тем, что его мессианская проповедь не была уникальным явлением в Палестине I века. Иллюстрацией служит отрывок из Цельса «Я — Бог, или дух божий, или сын божий…», который можно найти в классической работе Рудольфа Отто (Rudolf Otto, The Kingdom of God and the Son of Man (Boston: Starr King Press, 1957), p. 13). (Русский перевод из Цельса цит. по А. Б. Ранович. «Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства». М., 1990. С. 317).

Скажу вкратце о том, в каком значении я использую термин «Палестина I века» на страницах этой книги. Хотя словом «Палестина» римляне называли территорию, во времена Иисуса включавшую в себя современные Израиль, Палестину, Иорданию, Сирию и Ливан, официальное название Syria Palaestina появилось только после того, как они подавили восстание бар Кохбы в середине II века н. э. Тем не менее термин «Палестина I века» настолько часто употребляется в академических дискуссиях об эпохе Иисуса, что я не вижу причин не использовать его в этой книге.

Подробнее о современниках Иисуса, претендовавших на статус мессии — так называемых «лже-мессиях», — см. работы Ричарда А. Хорсли (Richard A. Horsley), особенно «Popular Messianic Movements Around the Time of Jesus» (Catholic Biblical Quarterly 46 (1984): 409–32), «Popular Prophetic Movements at the Time of Jesus: Their Principal Features and Social Origins» (Journal for the Study of the New Testament 26 (1986): 3–27) и написанную в соавторстве с Джоном С. Хансоном (John S. Hanson) книгу Bandits, Prophets, and Messiahs (Minneapolis: Winston Press, 1985, pp. 135–189). Читатель заметит, что я во многом опираюсь на выводы, сделанные профессором Хорсли, поскольку он на данный момент является самым выдающимся специалистом по апокалиптическим учениям I века н. э.

Хотя так называемая «теория двух источников», объясняющая происхождение Четвероевангелия в том виде, в котором мы его знаем, сейчас принята большинством исследователей, некоторые библеисты не признают ее. Например, Ж. Мань (J. Magne, From Christianity to Gnosis and from Gnosis to Christianity (Atlanta: Scholars Press, 1993)) считает «теорию двух источников» слишком упрощенной и непригодной для адекватного исследования синоптических евангелий.

Кроме рассказа о жестоком первосвященнике Анане, в Иудейских древностях Иосифа Флавия есть еще один отрывок с упоминанием Иисуса из Назарета. Это так называемое «свидетельство Флавия» — Testimonium Flavianum — в 3-й главе 18-й книги, где Иосиф повторяет полную евангельскую формулу. Но этот отрывок был настолько искажен позднейшими христианскими вставками, что его достоверность в лучшем случае сомнительна, и все попытки историков вычленить из него зерно исторической правды оказались тщетными. Но все же второй фрагмент имеет определенное значение, поскольку в нем упоминается о распятии Иисуса.

У римлян распятие появилось, вероятно, еще около 200 г. до н. э. как средство устрашения для мятежных рабов. Ко времени Иисуса оно было основным видом наказания за «подстрекательство к мятежу» (то есть государственную измену или бунт) — то самое преступление, за которое казнили Иисуса. (См. Hubert Cancick et al., eds., Brill’s New Pauly Encyclopedia of the Ancient World: Antiquity (Leiden, Netherlands: Brill, 2005), pp. 60 and 966.) Эта казнь применялась только в отношении людей, не имевших римского гражданства. Впрочем, гражданина тоже могли распять, если его преступление было настолько тяжелым, что влекло за собой лишение гражданских прав.

В Евангелии от Марка нет свидетельств о воскресении, поскольку по единодушному мнению исследователей оригинальная версия текста заканчивается строкой Мк. 16. 8. Более подробно об этом см. ниже в примечаниях к главе 3.

В 313 г. н. э. император Константин издал Миланский эдикт, который положил начало эпохе веротерпимости по отношению к христианству. Собственность, конфискованная у христиан государством, возвращалась прежним владельцам, и христиане могли свободно исповедовать свою веру, не опасаясь преследований со стороны властей. Хотя Миланский эдикт создал условия для превращения христианства в официальную религию империи, Константин не сделал этого. Юлиан Отступник (ум. в 363 г. н. э.), последний нехристианский император, попытался вернуть страну назад к язычеству, всячески поощряя эту систему и очистив правительство от христиан, но не отменяя при этом Миланский эдикт. Только в 380 г. н. э. при императоре Феодосии христианство стало государственной религией Римской империи.