Стивен Бэчелор - Что такое буддизм? Как жить по принципам Будды

На первый взгляд, Юлиус Эвола был самым невероятным защитником буддизма. Когда двадцатипятилетний капитан Массон читал La dottrina del risveglio на своей больничной койке в Сорренто, он еще не знал, что Эвола был в Вене – он бежал из Италии после падения Муссолини – и переводил масонские тексты для гиммлеровского общества Аненербе, нацистской организации, занимающейся установлением исторического превосходства арийской расы. Члены Аненербе предполагали, что Сиддхаттха Готама мог иметь арийское происхождение, и в 1938 году организация отправила в Тибет экспедицию под руководством хауптштурмфюрера СС Эрнста Шефера с целью обнаружения новых доказательств. Немцы провели два месяца в Лхасе в начале 1939 года, измеряя черепа и черты лица тибетцев и собирая буддийские тексты. Они не встретили недавно обнаруженного четырехгодовалого Далай-ламу, который все еще жил в деревне у своих родителей возле китайской границы, готовясь к своему отъезду для возведения на престол в Лхасе. Интерес Эволы к буддизму, однако, был вызван его убеждением, что учение палийского канона сохранило истинный арийский дух аскетической самодисциплины, который был «чрезвычайно аристократичным», «анти-мистичным», «антиэволюционистским» и «мужественным». По мнению Эволы, эта арийская традиция была в значительной степени потеряна на Западе из-за «влияния на европейские религии понятий семитского и азиатско-средиземноморского происхождения».

После службы пехотинцем во время первой мировой войны Эволой, как многими из его поколения, завладело «чувство несостоятельности и тщетности целей, которыми обычно движима человеческая деятельность». В результате он стал абстрактным художником, членом дадаистского движения и другом его основателя, румына Тристана Цары. К 1921 году он разочаровывается в дадаизме и отвергает изобразительное искусство, потому что оно не способно разрешить его душевные муки. Он экспериментировал с наркотиками, которые позволяли ему достичь «состояний сознания, частично выходящих за пределы физических чувств… часто приближающихся к сфере визионерских галлюцинаций и возможно, даже безумия». Эти опыты только ухудшали его затруднительное положение, усиливая чувство распада личности и хаоса, пока он не дошел до того, что решил в возрасте двадцати трех лет совершить самоубийство.

От этого шага его спасло чтение отрывка из Собрания средних наставлений палийского канона, в котором Будда говорит: «Кто думает об угасании: «Это мое угасание», и радуется угасанию, тот, говорю я, не ведает угасания». Для Эволы это было «как внезапное пробуждение»: «Я понял, что мое желание покончить со всем этим, убить себя, было одной из цепей – “неведением” в противоположность истинной свободе». Эвола, однако, не стал буддистом. Он считал написание La dottrina del risveglio расплатой за «долг» перед Буддой за свое спасение от самоубийства.

Как напишет Гарольд Массон три года спустя в предисловии к своему английскому переводу, в книге Эволы его привлекло то, что она «воскресила первоначальный дух буддизма» и прояснила «некоторые из неясных представлений, которые скопились вокруг центральной фигуры, принца Сиддхартхи, и вокруг его учения». Ее «подлинное значение», по его мнению, однако, состоит в «ее поощрении практического применения учения, которое в ней описывается».

Гарольд Массон не был одинок в своей любви к книге Эволы. Осберт «Берти» Мур, такой же капитан разведки, только пятнадцатью годами его старше, также был очарован этой работой. В письме своему другу Берти писал, что La dottrina del risveglio была «лучшим исследованием о буддизме, из тех, с которыми он до сих пор встречался, удивительно ясным, объективным и полным.

Берти Мур родился в 1905 году в обедневшей аристократической семье на крошечном острове Треско, входящем в архипелаг Силли недалеко от берегов Корнуолла. Он не получил полного систематического образования в детстве, но показал замечательные лингвистические способности, благодаря которым ему назначили стипендию в Эксетер-Колледж в Оксфорде, где он изучал современные языки. Благодаря его совершенному владению итальянским языком его назначили в военнуюку, и он встретился с Гарольдом Массоном в Казерте, союзнической штаб-квартире возле Неаполя, где они были заняты «чрезвычайно интересной работой» – допросами высокопоставленных итальянских фашистов. (Интересно, как бы они реагировали, если бы Юлиус Эвола предстал перед их трибуналом?) Скромный, чуткий и созерцательный по своей природе, во время войны Берти все более и более тянулся к философии и медитации, испытывая растущее отвращение к тому, что он называл «зловонной мешаниной коррупции, эксплуатации и ненависти, которая, как кажется, составляет будущее Европы на следующие пятьдесят лет».

Под воздействием буддийских идей Берти начал сомневаться в нравственности своей работы в военной разведке. Допросы шпионов иногда приводили к казням; не имея нравственных сил участвовать в дальнейших расследованиях, которые могли привести к чьей-то смерти, он попросил старших офицеров освободить его от работы контрразведчика и сказал им, что впредь не будет распространять информацию об известных ему делах. Это могло привести к обвинению в неповиновении и трибуналу, но его начальство все-таки согласилось освободить его от военной службы.

После войны Берти и Гарольд оставались близкими друзьями и снимали вместе лондонскую квартиру в Прайм-Роуз Хилл. Гарольд благодаря личному состоянию проводил дни, переводя книгу Эволы на английский язык, в то время как нуждающийся Берти работал в итальянском подразделении ВВС. Поскольку их обоюдное разочарование и отвращение к послевоенной Великобритании только росли, они начали серьезно обдумывать, к чему ведет их интерес к буддизму. Они узнали о существовании небольшой общины европейских буддийских монахов на Цейлоне (Шри-Ланка). Практически, не оповестив своих друзей, родителей и коллег, Гарольд и Берти неожиданно покинули Англию в ноябре 1948 года.

Позже Ньянавира Тхера писал, что оставить Англию и отправиться на Восток его побудило «желание найти ясную немистическую форму практики». «Западная мысль, – пришел он к выводу, – казалось… колеблется между крайностями мистицизма и рационализма, обе из которых мне были неприятны, а индийские йогические практики – в широком смысле – предлагали возможное решение». По мере углубления его понимания буддизма, эта антизападная позиция становилась более явной. К концу своей жизни он написал: «Учение Будды довольно чуждо европейской традиции, и европеец, принимающий его, становится бунтарем».

24 апреля 1949 года на острове Додандува государства Цейлон Гарольд и Берти были пострижены в буддийские послушники на открытой поляне в островном ските «Эрмитаж» немецким монахом Ньянатилокой Махатхерой. Ньянатилоке (Антону Гуету) был семьдесят один год, и он был самым старшим западным буддийским монахом в мире [6] . Первооткрыватель в исследованиях палийских текстов, он был посвящен в монахи в Бирме в 1904 году – до своего переезда на Цейлон, где он основал монастырь «Остров Эрмитаж» в 1911 году. Ньянатилока дал Гарольду имя «Ньянавира», а Берти – «Ньянамоли».