Стивен Бэчелор - Что такое буддизм? Как жить по принципам Будды

«Предположим, у тебя есть раб, – ответил Готама, – который работает на тебя усердно с рассвета и до захода солнца. Но однажды он задумался: “Как странно. Царь Аджатасатту – человек, и я – человек. Но он живет, как бог, а я живу, как раб. Что если бы я сбрил волосы и бороду, надел желтые одеяния и странствовал бездомным?” И со временем он может сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния и, оставив дом, странствовать бездомным. Так, будучи странником, он станет жить, обуздывая тело, речь, ум; довольствуясь малым, радуясь уединению. И если бы кто-то поведал тебе об этом, сказал бы ты так: “Этот раб должен немедленно вернуться ко мне и работать на меня, как прежде”?»

«Нет, – сказал царь. – Я не стал бы так говорить. Наоборот, я почитал бы и защищал этого человека. Я предоставил бы ему одежду, еду, жилье и все, что ему необходимо».

«Тогда, великий царь, не является ли это зримым здесь и сейчас плодом отшельничества?»

Сиддхаттха Готама не считал, что его учение может принести только невидимые духовные плоды в этой или будущей жизни. Следуя его философии, люди могли освободиться от позорного рабского положения, завоевать уважение и поддержку тех, кому они ранее служили. Его учение имело очевидные социальные последствия. Готама рассматривал свою общину как новый вид общества в миниатюре, в котором социальное положение, каста и пол больше не определяют вашу личность. Он сравнивал свои учение и практику с океаном, в котором все реки сливаются воедино и теряют свою идентичность. Поскольку, принимая учение и практику, вы больше не принадлежите никакому определенному социальному классу. Ибо, «как великий океан имеет один вкус – вкус соли, точно так же и учение Будды имеет один вкус – вкус освобождения».

В конце их разговора Аджатасатту решился открыть то, что мучило его. «Ради трона, – признался он, – я лишил жизни своего отца, хорошего человека и доброго царя». Готама принял его исповедь. «Кто осознает свое преступление, – ответил он, – и признается в нем, чтобы исправиться в будущем, тот совершенствуется в нравственности [8] ». Возникает тема прощения, которая объединяет эти трагические события: Пасенади простил Васабху и Видудабху; Аджатасатту простил гипотетического беглого раба; Готама простил царю отцеубийство. Затем Аджатасатту, почувствовав облегчение и возрадовавшись словам Готамы, поднялся со своего места, поклонился и покинул его. Насколько мы знаем, это был последний раз, когда они виделись лицом к лицу.

Последняя встреча Сиддхаттхи Готамы с царем Пасенади произошла, вероятно, через год или немного позже, в городе под названием Медалумпа в провинции Сакья. Царь Пасенади и его главнокомандующий, генерал Караяна, пребывали в соседнем городе Нагарака, откуда они на царской колеснице приехали навестить Готаму. Они сошли в конце дороги на землю и по тропе прошли в рощу, где медленно прогуливалось множество монахов. Когда они спросили, где они могут найти Готаму, один монах ответил: «Вот там его обитель, о владыка.

Та, которая с закрытой дверью. Подойдите к ней осторожно, пройдите по террасе, откашляйтесь и постучите. Он откроет вам дверь». Пасенади оставил свой меч, тюрбан, веер, зонтик и сандалии генералу Караяне и с непокрытой головой и разоруженный один направился к хижине.

Войдя, Пасенади распростерся в ногах Готамы и, покрывая их поцелуями и нежно гладя их, повторял: «Я – царь Косалы Пасенади, достопочтенный, я – царь Косалы Пасенади». Готама сказал: «Но, великий царь, почему ты почитаешь меня таким образом? Зачем выказываешь такую любовь?»

Пасенади начал бессвязно восхвалять Будду, его учение и его монахов. Он говорил как оскорбленный и сломленный человек, который упустил власть из рук и больше не внушает никому уважения. Пасенади жаловался, что как царь он должен распоряжаться жизнями своих подданных, но в настоящее время, сидя во главе совета, он не может даже запретить людям прерывать его, когда он говорит. Но, когда он слышал, как Готама обращается к большому собранию монахов, он заметил, что никто даже не осмеливается кашлянуть, чтобы не прервать его беседу. «Удивительно, – отметил он с завистью, – как такое большое собрание может быть настолько дисциплинированным без наказаний или оружия». В конце встречи он сказал: «И ты еще спрашиваешь меня, почему я оказываю тебе такие почести и ласки? Потому что ты дворянин, и я – дворянин; потому что ты косалец, и я – косалец; потому что тебе восемьдесят лет, и мне восемьдесят лет. А теперь я должен идти. Я очень занят, и мне нужно многое сделать».

Когда царь выходил из хижины, поблизости не было Караяны; только служанка и лошадь одиноко стояли перед ним. Женщина поведала Пасенади, что Караяна взял меч, тюрбан и другие оставленные ему вещи – символы царской власти – и отправился к наследному принцу Видудабхе, чтобы короновать его на царство. Учитывая все то, что он только что сказал Готаме, старик, возможно, был не очень удивлен этим заговором между своим генералом и сыном. После терпеливого многолетнего ожидания Караяна воспользовался случаем, чтобы отомстить за своего дядю Бандхулу, бывшего командующего армией и председательствующего судью, которого Пасенади убил из страха, что он хочет свергнуть его. Старый царь понял, что ему остается только одно – проехать более трехсот километров к югу и просить политического убежища и, возможно, военной поддержки у своего племянника, царя Аджатасатту.

Так как косальская армия, скорее всего, уже собиралась на границах провинции Сакья, готовясь атаковать Капилаваттху в отместку за обман Маханамы, визит царя Пасенади и Караяны к Готаме выглядит как циничная уловка, которую спланировал генерал, чтобы избавиться от сентиментального и слабого старого монарха. Когда первые отряды войска под командованием недавно коронованного царя Видудабхи приблизились к границе, они встретили Готаму, который ждал их, сидя в тени деревца. Сначала казалось, что одно его присутствие и авторитет могут сдержать Видудабху, который приказал солдатам отступить. Однако после трех таких отступлений Готама понял, что он бессилен предотвратить то, что должно было произойти. Поэтому он, как и Пасенади, отправился на юг в Раджагаху, пока войска Видудабхи маршировали по направлению к Капилаваттху с приказом уничтожать всех сакьев, которых они увидят, «не щадя даже грудных детей».

Я представляю себе, как подавленный Пасенади понуро сидит в седле своей лошади. Его служанка плетется рядом. Когда они переходят из Сакья в Маллу, сезон дождей еще не наступил: беспощадно палит жаркое солнце, кругом жужжат мухи, горячие ветры швыряют пыль Северного пути в их потные лица. Без своего меча, тюрбана, веера, зонтика и сандалий Пасенади – просто усталый старик, отправившийся в долгое путешествие в худшее время года.

Читать дальше