Ричард Докинз - Перерастая бога. Пособие для начинающих

Отчего же потребовалось столько времени? Вот мое мнение на этот счет. Я думаю, что сложность, красота и «целесообразность» устройства живых существ должны были казаться очевидно продуманными разумным создателем. Чтобы вообразить что-либо иное, следовало сделать смелый рывок. Речь идет не о физической смелости — не о храбрости солдата в бою. Я говорю о смелости интеллектуальной — о том, чтобы отважно взглянуть на явную нелепость и сказать себе: « Не может быть, что вы всерьез, но, как бы то ни было, давайте все же рискнем и рассмотрим такую возможность ». Предположение, что пушечное ядро и пушинка будут падать с одинаковой скоростью, было «очевидно» смехотворным. Однако у Галилея хватило интеллектуальной смелости проверить и доказать его. Мысль, будто Африка была когда-то объединена с Южной Америкой, а затем их потихоньку растащило в разные стороны, выглядела полнейшей чушью. Но Вегенер не побоялся посмотреть, к чему она приведет. И уж в высшей степени нелепым казалось то, что у такой очевидно «спроектированной» вещи, как человеческий глаз, на самом деле не было никакого проектировщика. Тем не менее Дарвин отважно взялся исследовать такую возможность. И теперь мы знаем, что он был прав. Причем это касается не только глаза, но каждой мельчайшей подробности всего, что нам известно о любом живом существе.

Простая истина об эволюции путем естественного отбора была у всех этих умных древних греков и блистательных додарвиновских математиков и философов прямо под носом. Но ни у одного из них не нашлось интеллектуальной отваги бросить вызов кажущейся очевидности. Они проглядели чудесное «восходящее» объяснение того, что ошибочно воспринималось как нечто созданное несомненно «нисходящим» способом. Подлинное объяснение было ослепительно простым, и потому требовалась особенная смелость, чтобы рассмотреть и проработать его досконально. Идея естественного отбора ускользнула от всех этих великолепных умов именно потому, что была столь простой. На первый взгляд чересчур простой, чтобы справиться с тяжелой задачей исчерпывающего объяснения живой природы во всей ее сложности и многообразии.

Сегодня нам известно — факты не оставляют выбора, — что Дарвин оказался прав. Осталось лишь прояснить некоторые детали. Так, мы все еще не знаем — пока что, — как именно начинался эволюционный процесс около четырех миллиардов лет назад. Но самая главная тайна живой природы — ее сложности, разнообразия и прекрасной «продуманности» — решена. И заключительная мысль моей книги такова: интеллектуальная смелость Дарвина — и Галилея, и Вегенера — должна вдохновлять нас идти дальше, в будущее. Пусть примеры якобы нелепых предположений, оказавшихся верными, придают нам больше отваги при встрече с теми великими загадками бытия, что еще остались неразрешенными. С чего вообще началась Вселенная? И откуда взялись законы, которые ею управляют?

Кстати, прежде чем продолжать, сделаю маленькое предупреждение. Галилей, Дарвин и Вегенер высказали вызывающе неожиданные идеи и оказались правы. Множество людей высказывает вызывающе неожиданные идеи и заблуждается, безумно заблуждается. На одной храбрости далеко не уедешь. Нужно не только высказать идею, но и доказать ее правильность.

Наши представления о Вселенной расширялись век от века. И сама Вселенная тоже в буквальном смысле расширяется с каждой секундой. Некогда люди думали, будто Земля — это едва ли не все, что есть на свете. Ну, еще луна и солнце над головой, движущиеся по кругу, да звезды — маленькие дырочки, чтобы подглядывать сквозь полусферический небесный колпак. Теперь же мы знаем, что Вселенная невообразимо велика. Но также мы знаем, что давным-давно она была невообразимо мала. Знаем мы и когда это было. По современным оценкам — около 13,8 миллиарда лет назад.

Расширяющаяся Вселенная — открытие двадцатого столетия. И по сей день еще живы люди (моя 102-летняя мать — одна из них), родившиеся во вселенной, состоявшей из одной-единственной галактики. Теперь моя мать живет во вселенной, насчитывающей 100 миллиардов галактик, стремительно убегающих друг от друга, по мере того как мир расширяется. Разумеется, так говорить некорректно. И моя мать, и Шекспир, и Галилей, и Архимед, и динозавры — все они появились на свет в одной и той же расширяющейся Вселенной. Но в 1916 году, когда родилась мама, людям была известна только одна галактика — та, которую мы называем Млечным Путем. Это и была Вселенная. А во времена Галилея не знали и того. Научные истины верны даже тогда, когда знать о них некому. Они были правдой до появления человечества и останутся ею после того, как оно вымрет. Эта важная мысль ускользает от многих, в остальном светлых, умов.

Даже наша расширяющаяся Вселенная, по-видимому, не единственная. Многие ученые полагают, и не без основания, что существуют миллиарды вселенных, подобных ей. Согласно этой точке зрения, наша Вселенная — лишь одна из миллиардов, составляющих Мультивселенную. К этой идее мы вскоре еще вернемся.

Сегодня физики уже неплохо представляют себе, что именно происходило на самых ранних этапах истории нашей Вселенной. Под «самыми ранними этапами» истории Вселенной я имею в виду первую мельчайшую долю секунды после ее возникновения. Причем речь идет о возникновении не только Вселенной, но и времени как такового. Что это может означать: «возникновение времени»? А что было прежде? Физики утверждают, что подобный вопрос неправомерен. Это все равно (по их словам) как спрашивать, что находится севернее Северного полюса. Но такая неправомерность вполне может относиться только к нашей Вселенной. В том случае, конечно, если она действительно лишь одна из миллиардов.

В наши дни верующие (по крайней мере, образованные) прекратили использовать живой мир как доказательство в пользу наличия творца, ведь теперь им понятно: по вопросам феномена жизни дарвиновская эволюция дает исчерпывающее объяснение. Теперь они переключились на другую аргументацию. С некоторым отчаянием (ну или мне так кажется) они обратили свой взор на прочие «пробелы». Особенно на космологию и на происхождение всего — в том числе на фундаментальные законы и фундаментальные физические постоянные.

Должен пояснить, что же именно подразумевается под фундаментальными физическими постоянными. Есть величины, которые можно измерить. Например, количество протонов в атоме серебра. Другие величины можно оценить. Скажем, число молекул воды в стакане. Существуют величины, необходимые с математической точки зрения. К ним относится число π — отношение длины любой окружности к ее диаметру (кроме того, число π появляется в математике многими другими захватывающими способами). Но существуют величины, значение которых физики принимают как данность, не зная, почему оно таково. Эти величины и называются фундаментальными физическими постоянными.