Ирина Бабич - Мусульмане в Европе: Сосуществование, взаимодействие, межцивилизационный диалог

Какой будет Европа в контексте роста роли исламского фактора в культурно-политическом плане? В настоящее время в контексте диалога цивилизаций мы наблюдаем три основных полюса. Это либеральная, секулярная, постнациональная Европа, постепенно трансформирующаяся в Соединённые Штаты Европы в форме ЕС как супергосударства. Её идеологические маркеры — либерализм в его крайнем проявлении, борьба за права человека и различных меньшинств, нивелирование таких социальных институтов и общностей, как семья, этнос, нация, Родина в пользу единого наднационального секулярного образования. Это Европа технократов из Брюсселя, особой закрытой касты чиновников, новых вершителей судеб европейских народов. К её идеологическим инструментам можно отнести трансгуманизм, культурный марксизм, гендерную повестку. Это доведённый до идеологического максимума постмодерн, дальше которого, наверное, действительно «конец истории», как его называл американский философ Френсис Фукуяма.

При этом современные либералы выступают под лозунгом защиты прав мигрантов, беженцев, рассматривая это как антитезис позиции евроскептиков и консерваторов. Но традиционные религиозные ценности мусульман иногда не менее чужды европейским либералам, как и европейский консерватизм и традиционализм. Парадоксальным образом исламские фундаменталисты порой говорят на языке, более понятном европейским традиционалистам, а не либералам, которые питают надежды на формирование «демократического» ислама, более адаптированного к либеральной повестке современной Европы.

Вторым идеологическим полюсом можно считать европейский традиционализм с опорой на такие базовые ценности, как семья, народ, Родина, религия, на отстаивание которых ориентирована их трактовка концепции прав человека. Это будет Европа Отечеств, пусть даже и в институциональном формате существующих систем европейской интеграции, но без превращения ЕС в некое супергосударство с нивелированием национальных и культурных различий. Это также можно назвать «цветущей сложностью», говоря языком русского мыслителя XIX в. Константина Леонтьева. В этой «цветущей сложности» европейских этносов, несомненно, найдётся место и мусульманской составляющей, благо ислам имеет давние исторические корни на европейском континенте. Не стоит забывать, что в Европе есть полноценное государство с традиционным исламским обществом — Албания, а также организованные и административно самостоятельные мусульманские сообщества (например, в Боснии и Герцеговине).

В этом контексте, однако, остаётся открытым вопрос о выработке идеологической повестки европейского традиционализма и консерватизма, которые находятся под жёстким натиском левой и либеральной идеологий. Их противники постоянно приводят тезис о перерастании национализма в нацизм и пугают европейских обывателей тем, что европейские правые в случае прихода к власти начнут своё государственное переобустройство со строительства концлагерей для инакомыслящих, мигрантов, геев и пр. Несостоятельность данных утверждений очевидна, но европейский обыватель сильно зависит об общественного и медийного мнения, которое формируют преимущественно представители либерального идеологического полюса. Представители консерваторов подвергаются жёсткому давлению и остракизму, а если речь идёт о влиятельном политике, то в ход пускаются самые гнусные инструменты чёрного пиара. Вспомним случай с политическим убийством лидера Австрийской Партии Свободы Х.-К. Штрахе, скандальное видео с которым в компании провокаторши, сыгравшей роль племянницы русского олигарха, не только раскололо партию, но и поставило крест на дальнейшей карьере одного из самых сильных политиков консервативного полюса ЕС.

Другая проблема европейского традиционализма и консерватизма — отсутствие однозначной религиозно-политической повестки. Для многих европейских правых интеллектуалов христианство — религия, якобы не отвечающая идеалу национально мыслящего человека. Этим обусловлены попытки, например, Новых правых во Франции и Германии (Аллен де Бенуа, Доминик Веннер, Пьер Кребс, Андреас Молау и пр.) вернуться к древним дохристианским верованиям или обойтись установкой на светскость как наследием Французской революции. Тем самым европейский традиционализм находится в прокрустовом ложе идеологии 1789 г., подсознательно боясь вернуться к «весне Средневековья» как к колыбели европейской культуры, то есть духовному наследию первых веков существования европейских государств — Карла Мартелла, Роланда, Сида Воителя, а в духовном плане — Франциска Ассизского, Боэция, Фомы Аквинского и других светил европейского богословия и философии.

И, наконец, третьим идеологическим полюсом современной Европы все заметнее становится ислам. При всём разнообразии направлений и конфессиональных различий он представляет собой более гомогенное в культурном, политическом и идеологическом плане явление, чем и привлекает неофитов из числа коренных европейцев. Безусловно, национальный фактор здесь уходит на второе и даже на третье место перед лицом религиозного, но основной набор традиционных консервативных ценностей здесь налицо — это семья, религия, Родина, отстаиваемые совокупностью единоверцев и пр.

Поэтому можно сказать, что ислам в Европе всё отчётливее конкурирует с двумя прочими идеологическими полюсами. Попытки либералов создать некое синтетическое явление под собирательным названием «просвещённый ислам», о котором недавно высказался французский президент Э. Макрон после убийства радикальным исламистом школьного учителя, в очередной раз (!) распространявшего оскорбительные для всех мусульман карикатуры на Пророка, являются, на наш взгляд, заведомо проигрышными.

Более логичным видится наведение мостов между европейским традиционализмом и исламом, благо в истории есть примеры такой синергии в лице Рене Генона. Однако для большинства европейских правых исламизация Европы видится основной опасностью, что делает такой альянс в настоящий момент не слишком вероятным. Поэтому вопрос о том, какой культурно-религиозный полюс станет доминирующим, пока остаётся открытым.

Настоящая монография представляет собой также попытку открыть широкому кругу читателей и исследователей малоизвестные имена и аспекты исламского богословия и культуры, которые как раз и могут стать мостами, связывающими традиционные европейские и исламские ценности. Немалая часть монографии посвящена анализу радикального исламизма и экстремизма. Это неслучайно. Каждый новый теракт, совершённый в Европе — это удар по имиджу всего ислама и вода на мельницу исламофобии. В этой связи крайне актуальным видится и анализ угроз безопасности в регионе Центральной Азии, особенно в контексте вывода американских войск из Афганистана, который одномоментно превратил этот регион в один из самых потенциально нестабильных во всей Евразии. Здесь также кроется большой потенциал как для потоков беженцев в Европу, так и для радикализации выходцев из этих стран.