Режин Перну - Хильдегарда Бингенская

Водворение Хильдегарды и монахинь ее общины в Рупертсберге относится примерно к 1148–1150 годам. Впоследствии она напишет биографии обоих святых — покровителей мест обитания ее общины. Святой Дизибод, ирландец, как говорят, в VI в. поселился на берегах Рейна с тремя монахами, был их аббатом, при этом оставаясь отшельником, живя поодаль от них и встречаясь с ними только для совершения богослужений. Так продолжалось до самой его смерти, то есть примерно до 700 года. Он был участником великого так называемого «крестового похода», а именно — миграции ирландцев, которые на протяжении Средних веков самоотверженно покидали родной остров и селились в пустынных местах, чтобы вести уединенную и созерцательную жизнь. Неподалеку от этого места и примерно в то же время святой Галл близ Констанцского озера основал монастырь, сохранившийся до наших дней. Что же касается святого Руперта (или Роберта), то он был франком и состоял в родстве с меровингской королевской семьей. В 696 году он был назначен епископом Вормса. Затем, изгнанный язычниками, которых в тех местах было еще много, он нашел себе прибежище в Регенсбурге (Ратисбонне), а потом основал обитель, вокруг которой в скором времени возник целый город — нынешний Зальцбург. Наконец, в 718 году он вернулся в Вормсскую епархию, там умер и был похоронен в Рупертсберге.

Написание этих двух биографий было лишь одной из сторон деятельности Хильдегарды, жизнь которой была невероятно насыщенна. Тем не менее, они напоминают о создании двух монастырей, которые были местом ее обитания, молитв и видений до тех пор, пока она не основала третью обитель — монастырь Айбинген около Рюдесхайма, на этот раз на правом берегу Рейна. Датой ее возникновения следует считать, по всей вероятности, 1165 год.

Можно представить себе жизнь в Рупертсберге, в стенах еще строящегося или, во всяком случае, еще не устроенного окончательно монастыря, посреди виноградников рейнского побережья. Хильдегарда и ее монахини поселились во временных строениях, которые были полностью завершены лишь через несколько лет. Вероятно, именно это она имеет в виду, рассказывая в 3-й главе своего «Жизнеописания», как, восстав от болезни, осознала, что, «обретя душевный покой, должна теперь позаботиться о своих дочерях, — об их телесных нуждах и нуждах духовных, как было определено моими наставниками». Под «наставником», очевидно, следует понимать ее духовника, а то и попросту устав святого Бенедикта. Позаботиться о монахинях действительно было нужно: некоторые из них явно устали и пали духом. «В истинном видении с большой тревогой я увидела, как на нас восстали духи злобы. Я видела, как они нападали на некоторых из моих благородных дев через всякого рода суетные помыслы и тщеславие и улавливали их, словно в сети. Тогда я, просвещенная Богом, собирала их, наставляла и в душеполезных беседах вооружала словами Священного Писания и разъясняла послушание. Однако некоторые из них, видя меня в ложном свете, тайно язвили своими речами, сетуя, что не могут снести сурового правила уставной дисциплины, которой я желала их подчинить. Но Бог послал мне утешение в иных добрых и мудрых сестрах, не оставлявших меня в моих скорбях, — как Сусанне [см. Дан 13  — прим. автора ], которую Он спас от лжесвидетелей».

И Хильдегарда прибавляет: «И хотя я утомилась от этих злоключений, отнимавших мои силы, благодатью Божией я смогла завершить „Книгу заслуг житейских“, открытую мне Богом». Оказавшись перед лицом и материальных трудностей, и тех, которые возникали из-за поведения некоторых сестер вверенной ей обители, Хильдегарда все же не оставляет работы над своим вторым сочинением — «Книгой заслуг житейских».

Впрочем, это далеко не единственное ее занятие: по-видимому, сочинение музыки занимало ее на протяжении всей жизни. Что же касается двух книг по медицине и естественным наукам, то в автобиографии ничего не говорится о том, в какой момент они были написаны. Вдобавок трудно представить себе жизнь монахинь и самой Хильдегарды в ту пору без посетителей, постоянно стекавшихся в Бинген. Местные жители встретили ее «с великим ликованием и хвалами Богу», но гости приходили совсем не только из близлежащих мест. Бернар Горсикс, цитируя биографию Хильдегарды, пишет: «После трирского синода казалось, будто весь католический мир пришел в движение… даже из самых отдаленных мест приезжали пешие и конные паломники».

Один из них привлек особенное внимание авторов жизнеописания святой, хотя его имени они не называют (книга II, глава 3): «Господь помогал ей [аббатисе] не только в болезнях или бесовских напастях, но и в напастях человеческих; Бог обращал к добру сердца ее противников. Она сама рассказывала об обращении одного философа, который поначалу враждовал не только с ней, но и с самим Богом, а после пережил великое преображение, совершенное рукой Всевышнего…». Этот философ, имя которого не упоминается, мог быть ученым; но, во всяком случае, он был неверующим и скептически относился к монахине, чьи необычайные откровения так высоко превозносили. «Философ этот, имевший большое богатство, долгое время сомневался в том, что было мне открыто в видениях; но наконец пришел к нам и стал помогать в устройстве нашей обители, доставляя разного рода сооружения, устройства и прочие насущные предметы; нас очень обрадовало, что Бог не забыл и о них. После тщательного, но благоразумного исследования, он спросил, каковы и где находятся описания видения, и, в конце концов, уверовал в его Божественное вдохновение. Этот человек, сначала выказывавший нам свое небрежение исполненными злобы словами, впоследствии (слава Богу, столь много совершившему для обращения его сердца к правде!) стал изливать на нас всяческие благословения. Таким же образом Бог, желая сохранить сынов Израиля, потопил в Красном море фараона. Изумленные такой переменой, многие еще более уверовали, и Бог через этого мудрого мужа благословил нас… Итак, все мы стали именовать его нашим отцом. Он же, вначале объявивший, что принадлежит к княжескому роду, после пожелал, чтобы его похоронили у нас, что и было исполнено».

В отличие от этого уверовавшего скептика многие посетители приходили искать у богодухновенной аббатисы душевного мира или телесного исцеления. Биографы Хильдегарды перечисляют немало фактов, в то время казавшихся чудесными, хотя современному читателю они, вероятно, кажутся менее убедительными, чем ее необъятная переписка, где она дает советы — то есть наставления — представителям власти, как духовной, так и мирской. Но, конечно, чтобы понять причину и силу авторитета, каким пользовалась в тогдашнем беспокойном мире неприметная монахиня с берега Рейна, лучше, как это сделал философ, обратиться к ее первому сочинению, получившему одобрение Папы и святого Бернарда, — к «Scivias».