Режин Дефорж - Голубой велосипед

Пьер Дельмас обычно поднимался первым, выпивал скверный кофе, который служанка держала для него подогретым на старой плите. Затем свистнув собаку, выходил. Зимой еще в полной темноте, а летом в тоскливом предрассветном полумраке. Он любил почувствовать запах земли, пока вокруг все еще спит. Наступающий день часто заставал его на террасе, где он сидел, повернувшись в сторону моря, к темной линии Ланд. В его семье говорили, что сожалел он только о том, что не стал моряком. В Бордо еще ребенком он долгие часы проводил на набережной Шартон, глядя, как причаливают или уходят в море суда. Он воображал себя капитаном одного из этих кораблей, рассекающих волны, несущихся навстречу бурям, единственным хозяином на борту после Бога. Однажды его нашли спрятавшимся в трюме отправляющегося в Африку угольщика. Ни лаской, ни угрозами его не заставили рассказать, как ему удалось забраться на борт, и почему без всяких видимых причин он решился бросить обожавшую его мать. С той поры он больше никогда не бродил по набережным, заваленным грузами, пахнувшими ванилью, асфальтом и приключениями.

Как и отец, Пьер Дельмас стал виноделом. Может быть, неудовлетворенная страсть к морю заставляла его год за годом прикупать гектары сосновых лесов, обдуваемых западными ветрами? В тридцать пять лет он почувствовал потребность обзавестись семьей. Несмотря на предлагавшиеся ему прекрасные партии, он отказался взять жену из бордоского общества. В Париже у одного из своих друзей, торговца вином, он познакомился с Изабеллой де Монплейне и влюбился в нее с первого взгляда.

Ей недавно исполнилось девятнадцать лет, но выглядела она старше из-за грустного выражения прекрасных серых глаз и тяжелой копны черных волос, оттягивавшей назад ее голову. К Пьеру она была нежно внимательна, хотя временами и казалась меланхоличной и далекой. Ему хотелось согнать выражение тоски с ее лица, и он бывал остроумен без нарочитости. Когда же она смеялась, он чувствовал себя счастливейшим из людей. Ему нравилось, что в отличие от большинства уважаемых бордоских дам она не принесла в дань моде свои пышные волосы.

Изабелла де Монплейне была единственной дочерью богатого землевладельца с Мартиники. До десяти лет она воспитывалась на этом острове, на всю жизнь сохранив присущие его жителям певучий выговор и грацию движений. За внешней беззаботностью скрывался сильный и гордый характер, еще больше окрепший с годами. После смерти матери, очаровательной креолки, горевавший отец доверил дочь своим сестрам, Альбертине и Лизе де Монплейне, двум живущим в Париже старым девам. Через шесть месяцев скончался и он, оставив в наследство дочери огромные плантации. Не слишком надеясь на удачу, Пьер Дельмас очень скоро признался ей, что любит ее и мечтает на ней жениться. К его удивлению и радости, девушка ответила согласием. Через месяц в церкви Святого Фомы Аквинского состоялся пышный обряд венчания. Новобрачные совершили длительную поездку на Мартинику, а затем поселились в Монтийяке вместе со старой гувернанткой Руфью; Изабелла не захотела с ней расстаться.

Несмотря на то, что она не была местной уроженкой, ее быстро приняли и родственники мужа, и соседи. Ко дню свадьбы она получила солидное приданое, которое потратила на украшение своего нового жилища. Как старый холостяк Пьер использовал лишь две-три комнаты, совершенно забросив остальные. Все переменилось меньше, чем за год, и к рождению их первой дочери, Франсуазы, дома было не узнать. Через два года родилась Леа, а еще три года спустя — Лаура.

Хозяина поместья Монтийяк Пьера Дельмаса считали самым счастливым человеком в крае. От Ла-Реоли до База, от Лангона до Кадийяка было много тех, кто завидовал его спокойному счастью в окружении жены и трех очаровательных дочерей.

Усадьбе Монтийяк принадлежало немало гектаров плодородных земель и леса, но главным образом виноградников, дававших очень недурное белое вино, близкое к прославленным сотернам. Оно удостоилось многих золотых медалей. Получали здесь и красное вино с прекрасным букетом. Назвать усадьбу дворцом было бы, пожалуй, слишком для этого здания, окруженного винными погребами, с расположенными рядом фермой, амбарами, конюшнями и сараями. Дед Пьера сменил чудесную местную округлую черепицу розового или темно-коричневого оттенка на считавшийся более шикарным шифер. К счастью, погреба и хозяйственные постройки сохранили старые крыши. Серый шифер придавал дому почтенный и чуть тоскливый вид, отвечавший мещанскому духу бордоского прародителя.

В поместье, великолепно расположенное на холме над Гаронной и краем Лангонне, между Верделе и Сен-Макером, въезжали по обсаженной платанами дороге, рядом с которой торчала старая голубятня. Аллея проходила мимо фермы и хозяйственных построек по улице (так издавна назывался проход между фермой и хозяйственными постройками, ведущий к огромной кухне, на деле служившей главным входом в усадьбу). Только посторонние входили через заставленный разностильной мебелью вестибюль с огромным ярким ковром на черно-белых каменных плитах. Радостную ноту привносили старинные тарелки на белых стенах, миленькие акварели и прекрасное зеркало в стиле Директории. Миновав эту гостеприимную прихожую, посетитель оказывался во дворе, где росли две большие липы, под которыми с наступлением хорошей погоды располагалась обычно вся семья. О более тихом уголке невозможно было и мечтать: огороженный почти со всех сторон зарослями сирени и бирючины, двор меж двух каменных столбов ворот выходил к длинной лужайке, спускавшейся к террасе, откуда виден был весь край. Справа — небольшая рощица и утопающий в цветах сад, а дальше, до самого Бельвю, — виноградники, окружавшие усадьбу со всех сторон.

Пьер Дельмас научился любить землю и поклонялся ей почти так же, как своим дочерям. Он был вспыльчив, легко уязвим. Слишком рано умерший отец оставил Монтийяк на его попечении, потому что братья и сестры Пьера пренебрегали поместьем, находя его и слишком удаленным от Бордо, и малодоходным. И он твердо решил преуспеть. Чтобы выкупить у братьев их долю наследства, он занял деньги у своего друга Раймона д'Аржила, богатого землевладельца из окрестностей Сент-Эмильона. Вот так, не став единственным хозяином после Бога на палубе корабля, он превратился в единственного хозяина Монтийяка.

Август подходил к концу. Вторая дочь Пьера Дельмаса, Леа, которой недавно исполнилось семнадцать лет, сидела, полузакрыв глаза и болтая ногами в полосатых тапочках, на еще горячей каменной ограде террасы Монтийяка. Ее лицо было обращено к долине, откуда вечно тянуло запахом моря и сосен. Оперевшись руками о камень ограды, она целиком отдалась радости ощущения жизни своего тела под легким белым платьем. Блаженно вздохнув, она, медленно изогнувшись, потянулась, совсем как ее кошка Мона, когда та просыпалась на солнце.