Сандерс Э.П. - Иисус и иудаизм

Простейший способ избежать этих и других проблем в аргументации — основать исследование на твердо установленных фактах и, что не менее важно, начать с правильного места. Как только начало положено, оно задает контекст, который будет влиять на интерпретацию остальных фактов.

Мы начнем с определения наиболее надежных фактов. Это несколько свидетельств, касающихся публичной деятельности Иисуса и того, что последовало за его смертью, причем таких, которые не вызывают сомнений 19. Любая интерпретация должна их объяснить. Эти почти бесспорные факты, перечисленные в более или менее хронологическом порядке, таковы:

1. Иисус был крещен Иоанном Крестителем.

2. Иисус был родом из Галилеи, он проповедовал и исцелял.

3. Иисус собрал вокруг себя учеников; говорили, что их было двенадцать.

4. Иисус ограничивал свою деятельность Израилем.

5. Иисус участвовал в конфликте, связанном с храмом.

6. Иисус был распят вблизи Иерусалима римскими властями.

7. После смерти Иисуса его последователи продолжали действовать как участники идентифицируемого движения.

8. Евреи (по крайней мере, некоторые) преследовали новое движение (по крайней мере, ветви этого движения) (Гал. 1:13, 23; Флп. 3:6) и эти преследования, видимо, продолжались приблизительно до конца жизни Павла (2 Кор. 11:24; Гал. 5:11; 6:12; ср. Мф. 23:34; 10:17).

В ходе настоящей работы я испробовал несколько отправных точек, прорабатывая их или мысленно, или в письменном виде, чтобы найти наиболее удовлетворительную. Цель всегда одна и та же: идти от наиболее надежных и недвусмысленных фактов к менее определенным. Если бы мы знали достаточно о любом из приведенных выше восьми пунктов, он мог бы послужить адекватной отправной точкой. Если бы мы знали, например, была ли связь между казнью Иисуса римлянами и преследованием некоторых его последователей евреями, многие загадки относительно раннего христианства и его взаимоотношений с иудаизмом были бы решены. Если бы мы знали достаточно хорошо о судах, о которых сообщают евангелия, и о мотивах казни Иисуса, у нас был бы надежный ключ к распутыванию взаимосвязанных тем, которые здесь обсуждаются 20. Но по первому вопросу у нас информации нет, а по второму информация неопределенна и ненадежна. Для правильного ответа на вопрос о причине смерти Иисуса необходимо решить много других проблем, и факт его казни не может быть отправной точкой нашего исследования. Подобным же образом, если бы мы могли с определенностью установить, существовала ли внутренняя связь между проповедью Иисуса и последующим объединением его учеников в группу со своей особой идентичностью, мы могли бы, не рискуя ошибиться, начать наше исследование отсюда. Однако этот вопрос остается одним из самых дискуссионных в исследованиях, касающихся происхождения христианства. Я остановил свой выбор на конфликте в храме, о котором мы знаем несколько лучше и который для исследования намерений Иисуса и его отношений с современниками представляется почти столь же хорошим началом, каким было бы достоверное свидетельство о суде 21. Кроме того, конфликт в храме может быть до некоторой степени изолирован от других вопросов. Таким образом, он дает отправную точку для исследования жизни Иисуса и ее исторического фона, а кроме того, открывает путь к пересмотру вопроса «Иисус и Царство».

Особо следует сказать об использовании фактических данных о том, что происходило после смерти Иисуса, с целью пролить свет на его намерения и его отношения с иудаизмом. В англосаксонском мире часто утверждалось (обычно в ответ на дискуссию о Иисусе в немецком либеральном протестантизме), что кое-что о Иисусе можно вывести — а на самом деле с необходимостью вытекает — из веры, возникшей у его учеников. По словам Роберта Моргана, аргумент состоял в следующем: «Чтобы объяснить феномен христианства, необходимо нечто большее, чем либерально-протестантский Иисус» 22. Джон Нокс примерно в том же стиле пишет, что «если мы не можем доверять любому изречению или любому из дел, мы все же можем доверять тому впечатлению о говорившем и делавшем, которое передают евангелия» 23. Позиция Нокса не совпадает с английской традицией от Ролинсона до Маула 24, но для нас сейчас различия не существенны. Стержнем, вокруг которого вращалась английская дискуссия, была, как показывает эссе Моргана, христология воплощения: хотя исторические исследования сами по себе могут создать портрет только исторического Иисуса и не могут служить основой для христианской веры, некоторые исторические портреты Иисуса больше гармонировали с учением о воплощении, чем другие 25. Аргумент Нокса был обращен к церкви: читатель-христианин может узнать, кем Иисус на самом деле был, путем изучения ранней церкви, на которой воздействие его жизни и деятельности оставило свой отпечаток.

Я не хочу оспаривать или поддерживать позицию (к примеру) Лайтфута и Нокса 26. Однако я буду иногда пытаться выводить причины из следствий. Среди прочего я попытаюсь посмотреть, что можно узнать о Иисусе, изучая то, что произошло после его смерти. При этом я буду иметь в виду только уже описанное историческое следствие, то, которое ограничивается преследованием раннехристианского движения в рамках иудаизма, а не то, которое выразилось в исповедании Ин. 20:28. Вопрос только в том, делал ли Иисус или говорил что-то такое, что подтолкнуло его последователей к образованию секты, группы внутри иудаизма, которая могла быть идентифицирована и подвергнута наказанию. Забегая вперед, я не считаю вероятным, что связь между Иисусом и консолидацией и преследованием его приверженцев объясняется общим отношением к его личности. Павел указывает только один мотив для преследований: вопрос об обрезании и, в более широком смысле, вопрос о законе 27. Я не хочу пытаться решать здесь этот вопрос, — только указать, что есть разница между моими попытками связать причины и следствия и теми, которые наиболее типичны для англосаксонских исследований. В подразделе «хорошие гипотезы» я более подробно опишу мою точку зрения на то, как выводить причины из следствий.

Речения

Хотя материалу речений здесь отводится сравнительно меньшая роль, особенно по сравнению с той доминирующей ролью, которую он обычно играет, он все равно остается важным для нашего исследования. Полное рассмотрение надежности и аутентичности материала речений выходит за рамки настоящей работы 28, но я вкратце поясню принятую в ней общую установку в отношении этого материала.

Я принадлежу к школе, утверждающей, что безусловно доказать полную аутентичность или полную неаутентичность приписываемых Иисусу речений можно лишь в редких случаях. Однако каждое речение должно быть тестировано с помощью подходящего критерия и приписано (в экспериментальном порядке) какому-то автору — или Иисусу, или анонимному представителю некоторого слоя ранней церкви 29. Эта установка выглядит нейтральной, т.е. бремя доказательства возлагается при этом в равной степени и на тех, кто приписывает речение Иисусу, и на тех, кто приписывает его церкви. Если бы кто-то писал историю материала синоптических речений 3*, такая позиция, вероятно, действительно была бы нейтральной. Однако, когда пишут о Иисусе, это само по себе перекладывает бремя доказательства на плечи тех, кто заявляет об аутентичности 30 речения или группы речений. Я считаю, что, стараясь наилучшим образом приписать материал туда или сюда, я обсуждаю его не нейтрально. Я ищу информацию о Иисусе, и ищу отчасти скептическим взглядом; прежде чем использовать данное речение, я хочу быть уверенным, что оно хотя бы с достаточной вероятностью принадлежит Иисусу.