Дмитрий Трифонов - Тибетские «евангелия»

Справедливости ради и в этой сфере при желании можно указать на пока еще немногочисленные, но все же положительные сдвиги. Несколько наиболее ярких примеров мы приводим ниже.

Автор книги солидарен с мнением известного российского историка А. И. Фурсова о том, что в наше время историческая наука все больше и больше стагнирует, погружаясь в своих исследованиях в «мелкотемье» (по меткому выражению ученого – в основном занимается изучением пятого волоска в левой ноздре). Это касается и современного обществоведения, где, к сожалению, преобладают аналогичные негативные тенденции. Нынешнее обществоведение не отображает реальную «картину мира», дает искаженный образ фактического положения вещей.

А. И. Фурсов абсолютно прав в том, что пришло время пересмотра «сетки» научных дисциплин в сфере гуманитарных отраслей знания, и не просто пересмотре, а создании принципиально новых направлений в науке, отвечающих тем изменениям, которые объективно происходят в обществе.

В этом свете сам А. И. Фурсов своими новаторскими подходами к изучению в основном современной, но в то же время и древней истории («да не прервется связь времен») фактически уже создал абсолютно новую историческую дисциплину, которую сам он в своих лекциях и книгах обозначает как «психоистория» или «криптоистория». Характерно, что себя этот ученый зачастую называет следователем по особо важным историческим делам.

Методологию, разработанную А. И. Фурсовым для изучения различных исторических процессов и феноменов, действительно можно уподобить криминалистике – науке о методах расследования преступлений. Интересно, что во главу угла в своих исторических исследованиях А. И. Фурсов зачастую ставит сакраментальный для любого следователя вопрос – «кому выгодно?», т.е. как бы ищет мотив «преступления». В этой связи я бы предложил другое наименование для этой новой исторической дисциплины – историческая криминалистика или криминоистория.

Отрадно, что в рамках созданного А. И. Фурсовым института системно-стратегического анализа (ИСАН) к настоящему времени уже сложилась целая историческая школа. Это лишь один из примеров того, как научная истина пробивает себе дорогу сама, невзирая на запреты или игнорирование «сверху».

Другой, не менее уважаемый мною, но, к сожалению, рано ушедший из жизни ученый-историк – А. В. Пыжиков, тоже разрабатывал оригинальный подход к истории прежде всего нашей страны, вовлекая в научный оборот множество не совсем типичных для традиционных историков источников – народные предания, былины, сказания, художественную литературу и пр.

Абсолютно новаторский подход проявлен им по отношению к такому малоизученному историческому и общественному феномену как старообрядчество. По мнению А. В. Пыжикова, именно этот глубинный, народный слой выступил одним из активнейших участников и бенефициаров революционных событий в России в начале ХХ века. Крайне оригинальный взгляд у этого исследователя был на роль польско-украинского субстрата в событиях, называемых Великой смутой и в последующие периоды истории России вплоть до сегодняшнего дня.

Между прочим, А. В. Пыжиков, в целом будучи против исторических гипотез А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского, не отрицал некоторые исторические феномены, выявленные в ходе исследований НХ. Так, он соглашался с их позицией о явной близости России и Турции в средние века, до, видимо Великой смуты, отмечая, в частности, некоторые параллели в законодательстве обеих стран и др.

Еще одним примером появления на свет «с нуля» новой научной дисциплины, на этот раз на стыке генеалогии и истории, является ДНК-генеалогия, разрабатываемая известным ученым-химиком А. А. Клесовым. Это иллюстрация возможности применения в исторических исследованиях методов ДНК-генеалогии.

В общем, мне кажется, прогрессивно мыслящим ученым-историкам есть, о чем подумать в свете происходящих на наших глазах мировых событиях.

Честно признаюсь, что эта светлая мысль – о сходстве, вплоть до тождества в некоторых чертах, религии бон и христианства, далеко не мне первому пришла в голову, об этом, в частности, писали первые европейские исследователи древних тибетских источников, о чем более подробно будет сказано в своем месте. Жаль, что анализ явных параллелей между двумя религиозными традициями не был предпринят Б. И. Кузнецовым и Л. Н. Гумилевым, а также их последователями. Впрочем, о причинах этого досадного пробела в наших знаниях о религии бон мы еще поговорим.

Автор, не будучи специалистом в области древних (да и современных) религиозных систем, ересей и толков, намеренно дает их анализ на предмет тождества или различия крупными мазками, обобщенно. Я, в силу своих скромных возможностей, сосредоточился на более узкой проблеме – анализу параллелизмов между жизнеописаниями Шенраба и Иисуса Христа, а также ряда других частных вопросов. Считаю, что более широким анализом должны заниматься соответствующие специалисты, в связи с чем приглашаю к дискуссии по проблемным вопросам, поставленным в данной работе, профессиональных историков, религиоведов, востоковедов и т. д.

Выявленные автором параллелизмы между тибетскими религиозными источниками и евангельскими каноническими книгами являются еще одним, независимым подтверждением гипотезы авторов НХ о наличии тесной, «генетической» связи между христианством и буддизмом, а также позволяют выявить еще одно отражение Иисуса Христа в истории, в данном случае – в культурной и религиозной традиции средневекового Тибета.

Дальнейшая разработка исследуемой в книге проблематики представляется автору перспективной в целях выявления общности происхождения религии бон, маздаизма, христианства и некоторых христианских течений, наличие связей между ними, их взаимных влияний друг на друга, и множества других научных вопросов, вытекающих из этого факта.

Надеюсь, что эта работа будет еще одним маленьким шажком на большом и трудном пути поиска объективной исторической истины, чем автор внесет свой посильный вклад в это благородное дело.

В заключение, заранее хочу извиниться перед читателями за обширное цитирование трудов Б. И. Кузнецова и Л. Н. Гумилева. К сожалению, этого требует специфика данной книги, большей частью являющейся своеобразной компиляцией их исследований бонских источников с целью введения этих знаний в научный оборот НХ и ознакомления с ними широкого круга читателей.

И последнее – датировки, касающиеся тибетской истории и древних тибетских источников, даются мною в полном соответствии с трудами Б. И. Кузнецова и Л. Н. Гумилева без каких-либо трактовок. При этом прошу принять во внимание, что с учетом имеющихся на сегодняшний день исследований по НХ, все даты, принятые в традиционной исторической науке мы будем считать условными. В отдельных случаях, при необходимости, когда этого потребует логика изложения, автором будет проводиться соответствующий анализ.