Мирча Элиаде - Словарь религий, обрядов и верований

1.1.На севере австралийского континента, в Арнемленде и в центре, верования аборигенов не подверглись аккультурации, поэтому в них сохранилось много общих черт.

У аборигенов есть божество-демиург, удалившийся высоко на небо, туда, где люди не могут его достать. Он покидает свою таинственную обитель только для того, чтобы принять участие в тайных инициационных обрядах. Из этого следует, что в своей повседневной жизни абориген взывает не к «небесному божеству» (deus otiosus [3] Служил эмблемой египетских богов и символом бессмертия. Слово «анх» означает «жизнь», «процветание». ), а к культурному герою и самозародившимся существам периода, называемого «временем сновидений» (альтьира или альчера). Это небесные существа, и они могут свободно перемещаться между небом и землей, пользуясь, например, лестницей или деревом. Они являются демиургами «второго творения», т. е. теми, кто создал географический рельеф мира и населил его. Речь здесь идет, разумеется, о сакральной географии, с помощью которой каждый человек по местоположению скалы или дерева распознает деяния мифологических первосуществ, исчезнувших затем либо в чреве земли, либо на небе. Существа эти позаботились забрать с собой лестницу, соединявшую небо и землю, закрепив таким образом окончательный разрыв между этими двумя уровнями пространства, являющимися по сути двумя онтологическими уровнями.

Абориген знакомится с сакральной историей мира во время обрядов инициации и тайных культов кунапипи и джангавуль, во время которых происходит передача неофитам основной суммы неизменных мифологических знаний; периодически обряды сопровождаются таинствами обрезания и ритуальных надрезов.

Обряды, оформляющие переход к половому созреванию у мальчиков более сложны и болезненны, нежели у девочек, у которых они приурочены к первым месячным. В Австралии обрезание не является непременной процедурой, тем не менее мальчик обязан пережить «символическую смерть», сопровождаемую нанесением ритуальных ран, окроплением кровью и погружением в летаргический сон, во время которого он должен «вспомнить» священное происхождение мира. Тайный культ кунапипи в основном строится на мифологическом цикле сказаний о сестрах Ваувалук, получивших запретные знания от фаллического Большого Змея: это «третье творение», создание культурного пространства аборигенов.

Аналогичная схема ритуальных смерти и рождения, только более отчетливо выраженная, присутствует в обряде инициации шамана. Претендента на «должность шамана» «убивает» и «оперирует» сообщество мужчин-знахарей, заменяющих ему его внутренние органы на вечные органы из минералов. Во время замены душа неофита совершает дантовское паломничество на небо и в ад. Заново восстановленный, новоявленный шаман обладает особыми способностями.

В большинстве мифических представлений, связанных с инициацией важную роль играет Радужный Змей. Он обитает в прудах и источниках и охраняет находящиеся там кварцевые кристаллы, которые, попав в эпоху сновидений на землю из небесного мира, служат для создания органов тела нового шамана. В пустынях на западе континента неофитов «убивает» водяная змея Вонамби. В Квинсленде змей втыкает в тело неофита сук или обломок кости, который мужчины-знахари извлекут через несколько дней во время процедуры «реанимации» будущего шамана. Магические вещества совершают путь с неба на землю, скользя по радуге. Из опасения, как бы мужчины-знахари не завладели небесными кристаллами, был наложен запрет на купание в прудах и болотах, над которыми стоит радуга.

Смерть рассматривается аборигенами как результат злого колдовства. Погребальный ритуал включает в себя покарание предполагаемого убийцы. Умерший, как и шаман, совершает путешествие на небо. Однако, в отличие от последнего, он больше никогда не сможет воспользоваться своим физическим телом.

1.2.Библиография. M.Eliade, Religions australiennes, фр. пер., Paris 1972; ср. I.P.Couliano in Aevum 48 (1974), 592–3; A.P.Elkin, The Australian Aborigines, Sydney 1964 (1938); R.M.Berndt, Australian Religions: An Overview, in ER 1, 529–47; C.H.Berndt, Mythic Themes, in ER 1, 547–62; S.A.Wild, Mythic Themes, in ER 1, 562–66; K.Maddock, History of Study, in ER 1, 566–70.

2.0.Американские индейцы, как показывает нам превосходная книга Элемира Дзоллы «I litterati e lo sciamano», 1969, никогда не получали однозначной оценки со стороны колонизаторов, уничтоживших их культуру. Как подчеркивает Дзолла, большинство характеристик относились не к собственно индейцам, а отражали представления о них, преобладавшие среди евро-американцев в различные исторические эпохи: протестантизма, Просвещения, романтизма, промышленного переворота, когда на коренное население взирали то с небрежной снисходительностью, то с явной враждебностью. И все единодушно приходили к заключению, что индейцы пренебрегают европейской культурой, будь то религиозные обряды, способы производства или орудия труда. (Единственное исключение: индейцы прерий, которые в нашем воображении под воздействием вестернов стали неотделимы от своих коней, заимствовали этих верховых животных у европейцев. Лошади попали в Северную Америку только в начале XVIII в. из Мексики, куда, в свою очередь, были ранее завезены испанцами.) Впрочем, властям хватало самого ничтожного повода, чтобы оправдать истребление индейцев. Голландские кальвинисты, чьи «подвиги» в Южной Африке прогремели на весь мир, без колебаний призывали относиться к индейцам как к злобным диким животным, а губернатор Новой Голландии Кьефт даже установил награду за каждый индейский скальп. Когда штаты Нью-Йорк и Нью-Джерси стали английскими владениями, в них уже не осталось коренного населения. Англичане переняли у голландцев их отношение к индейцам и увеличили награду: в 1703 г. в Массачусетсе за скальп индейца платили 60 долларов, в Пенсильвании скальп индейца-мужчины стоил 124 доллара, а женщины — 50 долларов; последнее свидетельствует об ограниченности патриархальной логики: не секрет, что увеличение населения более зависит от женщин, нежели от мужчин. Индейцы Восточного побережья, которых не успели истребить, были сосланы на запад от Миссисипи согласно Указу о переселении 1830 г. президента Эндрю Джексона, согнавшего с их земель даже незлобливых чероки, должным образом крещеных и гордых своими успехами в подражании обычаям захватчиков. Вечные «дикари», нередко вдобавок еще и «варвары», индейцы, символом которых стали шошоны из Большого Бассейна, прозванные в 1827 г. разведчиком Джодедией Смитом диггерами («корчевателями», «пожирателями корней»), были вынуждены существовать на грани нищеты и в антисанитарных условиях. Если верить писателю-романтику Вашингтону Ирвингу, даже французские трапперы, гораздо более благожелательно, нежели пуритане, относившиеся к политике расового объединения, не находили в образе жизни шошонов ничего положительного и называли их жалкими. Никто не был гарантирован от самых диких заявлений: в 1861 г. писатель Марк Твен подправил теорию Дарвина применительно к индейцам, заявив, что их предки произошли не от приматов, а от горилл, кенгуру или норвежской крысы. А в 1867 г. газета Weekly Leader, издаваемая Топекой, достойной наследницей благочестивых голландцев, именовала индейцев исключительно ордой бессовестных воров, лентяев, грязнуль и безбожников, поголовного истребления которых обязан добиваться каждый порядочный человек: «Это сборище жалких, грязных, вшивых, полуцивилизованых, вероломных, вороватых пожирателей вонючих кишок, существованием которых Господь наш случайно допустил осквернить землю; мы должны молиться об их немедленном и полном уничтожении, дабы обезопасить жизни наших посредников и торговцев». Пожелание это, к которому одновременно присоединился генерал Уильям Шерман, было удовлетворено, несмотря на великие перемены конца XIX в. и возникновение движения милленаризма с его Танцем Духов. Генерал Фил Шеридан призывал истребить бизонов, чтобы лишить индейцев средств к существованию. Бойня в Вундед-Ни (29 декабря 1890 г.) положила начало эпохе, когда «резервация» стала единственно возможной альтернативой интеграции. Но постепенно этнографы и этнологи, среди которых Джеймс Муни и Франц Боас, чьи имена сегодня стали легендой, описали неисчерпаемое богатство разнообразных верований и обычаев индейских племен. Сегодня загадочный мир индейцев по-прежнему будоражит воображение, однако, столкнувшись с новыми тайнами и неожиданными открытиями, мы, пожалуй, еще больше, нежели наши предшественники, отдалились от него, тем более, что факты зачастую приправляются выдумкой, как это характерно для удивительных рассказов писателя Карлоса Кастанеды.