Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий

Что же касается его «происхождения», то его искали в северных регионах Евразии или в Малой Азии. Первая гипотеза основывается главным образом на его отношениях с гипербореями, которых греки считали жителями страны "по ту сторону Борея", т. е. северного ветра. Согласно дельфийскому мифу, [576] Более раннее упоминание встречается в поэме Алкея (прим. 600 до н. э.), пересказанной поздним ритором Гимерием (IV век н. э.). Зевс решил, что Аполлон должен жить в Дельфах и дать законы эллинам. Но юный бог улетел на колеснице, запряженной лебедями, в страну гипербореев, где провел целый год. Однако, поскольку дельфийцы беспрестанно призывали его песнями и танцами, Аполлон вернулся. После этого он каждый год проводил три зимних месяца у гипербореев и возвращался в начале лета. Во время его отсутствия в Дельфах правил Дионис как хозяин оракула.

Согласно Пиндару, никто ни на земле, ни на море не мог найти тот путь, который ведет к гипербореям (X Пифийская ода, 29 и сл.). Другими словами, страна и ее жители принадлежат к мифической географии. Это священная раса, свободная от болезней и старости. Пиндар говорит, что гипербореи могут жить до тысячи лет, они не знают ни работы, ни войны и проводят время в танцах и игре на лире и флейте (фрагмент 272). Вакхилид (3, 58) рассказывает, что в награду за "их благочестие" Аполлон перенес в страну гипербореев Кресса и его дочерей. Таким образом, мы имеем дело с райской страной, сравнимой с Островами Блаженных, куда попадают души героев.

Геродот (IV, 32–35) передает рассказы жителей Делоса о дарах, получаемых Аполлоном от гипербореев: определенные предметы, завернутые в солому, передавались от человека к человеку и из страны в страну, вплоть до самого Делоса. Было бы бесполезным искать исторические воспоминания в этой традиции, которая, среди всего прочего, помещала оливу, дерево сугубо средиземноморское, в страну гипербореев. В то же время северные края — от Фракии до Скифии — играли немаловажную роль в сказочных традициях, связанных с Аполлоном. Некоторые из его легендарных учеников и служителей (Абарис, Аристей) считались выходцами из страны гипербореев, а Орфей всегда был связан с Фракией. Но это тот север, который, хотя постепенно осваивался и изучался, сохранял мифологическую атмосферу. Особенно же — воображаемый север, который вдохновлял и питал мифологическое творчество.

В пользу азиатского происхождения Аполлона приводят тот факт, что наиболее известные места поклонения этому богу находились в Азии: Патара в Ликии, Дидимы, Кларос в Ионии и т. д. Как и многие другие олимпийские боги, Аполлон выглядит пришельцем в своих священных местах — в континентальной Греции. К тому же в хеттской надписи, найденной недалеко от анатолийской деревни, ученые смогли расшифровать имя «Апулунас», "бог врат", которым, как напоминает нам Нильссон, Аполлон был в классической Греции. [577] Ср.: Martin Nilsson. Greek Folk Religion, p. 79; Guthrie. The Greeks and Their Gods, p. 86,n. 1. [578] О малоазийском происхождении Аполлона см. также: Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 287 и сл.

Но «генезис» бога интересен лишь настолько, насколько он помогает понять религиозный дух тех, кто ему поклонялся. Как и сам греческий народ, его боги являются плодом грандиозного синтеза. Именно благодаря долгому процессу конфронтации, симбиоза, соединения и синтеза греческие божества смогли выявить свою сущность.

Только что родившись, Аполлон восклицает: "Дайте мне лиру и изогнутый лук! Я объявлю людям твердую волю Зевса" (Гомеровский гимн Аполлону, 132). В «Эвменидах» Эсхила он говорит Эриниям: "Ни разу не вещал я в прорицалище — будь то о муже, женщине иль городе — без приказанья Зевса" (строки 618–620). Это почтительное преклонение перед отцом олимпийцев объясняет связь Аполлона с идеями порядка и закона. Платон называет его "национальным экзегетом" (patrios exegetes; «Государство», IV, 427). Он сообщает свои советы через Дельфийского оракула, а в Афинах и Спарте — через своих экзегетов, которые передают и объясняют то, чего желает бог в отношении храмового служения и, главное, обряда очищения убийц. Ибо Аполлон стал богом, защищающим от зла (apotropaios) и способным очищать (katharsios), потому что он сам должен был очиститься после убийства Пифона. Каждое преступление против жизни создавало зловредное загрязнение, силу, почти физическую в своей природе, miasma, страшное бедствие, угрожающее всему обществу. Аполлон много сделал для того, чтобы смягчить архаические обычаи в отношении убийств. [579] Обычай требовал, чтобы того, кто совершил даже непреднамеренное убийство, казнила семья жертвы; это был единственный способ успокоить душу убитого и избавиться от скверны (miasma), порожденной преступлением. Драконовские законы заменили вендетту властью государства; городской суд теперь рассматривал преступление и передавал виновного семье убитого. Именно он сумел добиться оправдания Ореста, обвиненного в убийстве матери (ср.: «Эвмениды» Эсхила).

Дельфы были местонахождением оракула задолго до Аполлона. Какова бы ни была этимология Дельф, греки связывали их с delphys, "чрево". [580] Змея Дельфина, рожденная Землей, уступает место змею Пифону. Таинственное отверстие было ртом, stomios, этим же словом называют и влагалище. Omphalos (пуп земли) в Дельфах также существовал еще в доэллинский период. Пуп был полон детородной символики, [581] Об этом пишет Мари Делькур в: L'oracle de Delphes, p. 145 sq. но прежде всего он был Центром Мира. Согласно легенде, два орла, посланные Зевсом с противоположных концов земли, встретились на омфале. Это старинное место прорицания, где с древнейших времен проявлялись сакральность и силы Матери Земли, под эгидой Аполлона получило новую религиозную ориентацию.

Прорицания давались Пифией (жрицей) и жрецом, который ей ассистировал. Вначале это происходило раз в год (в день рождения бога), потом раз в месяц и наконец несколько раз в месяц, кроме зимы, когда Аполлон покидал остров. Обряд включал в себя предварительное жертвоприношение козы. Обычно вопрошавшие задавали вопросы-альтернативы: что лучше сделать — это или то? Пифия давала ответ, вытягивая жребии в виде белых или черных бобов. [582] Древнее прорицание, выглядевшее таким простым, следовало почтенной традиции: Зевс выбирал из судеб, лежавших на его коленях, и раздавал их по своему усмотрению.

В наиболее серьезных случаях Пифия, вдохновленная Аполлоном, прорицала в крипте храма. Употреблялось выражение "пифийский экстаз", но ничто не указывает ни на истерические трансы, ни на «беснования» дионисийского толка. Платон сравнил «бред» (maneisa) Пифии с поэтическим вдохновением, насылаемым Музами, и с любовным экстазом Афродиты. Согласно Плутарху, бог довольствуется передачей Пифии видений и света, освещающего будущее; в этом заключается вдохновение. [583] Плутарх. Пифия, 7. 397 sq.; ср.: Оракулы 40.432d: Delcourt, p. 227. На барельефах Пифия выглядит спокойной, безмятежной, сосредоточенной — как бог, вдохновляющий ее.