Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации

С другой стороны, Экхарт настаивает на том, что человек — "порождение Бога", и призывает верующих устремляться к божеству (Gottheit), минуя Св. Троицу, поскольку человеческая душа в своем основании (Grund) единосущна божеству и способна непосредственно познать Бога во всей Его полноте, не нуждаясь в посредниках. В отличие от св. Бернарда и других великих мистиков, Экхарт видит в опыте созерцания не unio mystica, а возврат человека к первичному единству с неявленным божеством (Gottheit) посредством осознания своего онтологического тождества с божественной основой (Grund). "В моем изначале я не ведал Бога, а был только самим собой […] Я был чистым бытием, и я познавал себя в божественной истине […] Я был собственной первопричиной — как своего вечного существования, так и временного […] Поскольку я вечно рождаюсь, я бессмертен […] Я был причиной самого себя и всего остального". [532] Цит. по: The Age of Reform (перев. S. Ozment), p. 128.

По Экхарту, этому первичному состоянию, предшествующему акту творения, будет идентично конечное, а цель мистического опыта — полное растворение человеческой души в едином божестве. Однако его учение отлично от пантеизма или монизма ведантийского образца. Экхарт уподоблял единение с Богом капле, упавшей в океан: она сливается с океаном, но океан не становится каплей. "Так же и человеческая душа отождествляется с божеством, но Бог не отождествляется с душой". Достигнув мистического единства, "душа бытийствует в Боге, подобно тому, как Бог бытийствует в самом себе". [533] Цит. по: The Age of Reform (перев. S. Ozment), p. 131 (текст приведен в: Deutshe Predigten und Traktate, nr. 55, p. 410, J. Quint, ed.); см. также цитаты, приведенные в: McGinn. Ор. cit., р. 45 sq.

Вполне признавая различие Бога и человеческой души, Экхарт стремился доказать, что оно преодолимо. Для Экхарта долг и предназначение человека — бытие в Боге, а не существование в мире в качестве Божьей твари. Поскольку истинный человек — т. е. его душа — вечен, то единственный путь к спасению — победа над временем. [534] Время, согласно учению Экхарта, — главное препятствие на пути человека к Богу; и не только время, «но также и временные существования, привязанности к временному, как и все, отдающее духом Времени» (Meister Eckhart, I, 237). Экхарт постоянно призывает к «отрешению» (Abgescheidenheit) как необходимому условию обретения Бога. [535] В своем трактате, посвященном «отрешению», Экхарт утверждает, что данная практика более важна, чем смирение и милосердие; см.: On detachment, pp. 285–287. Однако он уточняет, что милосердие — один из путей, приводящих к «отрешению» (ibid р. 292). Согласно его учению, спасение — это процесс познания истины. Человек близок к спасению в той мере, в какой он познал свое истинное бытие, что прежде требует познания Бога, причины всего сущего. [536] В подобной взаимозависимости онтологии и познания (intelligere) заключается некий парадокс, если не противоречие теологии Мейстера Экхарта. Действительно, он начинает свое систематизирующее сочинение «Opus propositionum» анализом формулы Esse Deus est, тогда как в своих «Парижских вопросах» утверждает, что Бог тождествен intelligere; следовательно, акт понимания предшествует существованию. Ср.: Bernard McGinn. Theological Summary в кн.: Meister Eckhart (trad. Edmund Colledge, Bernard McGinn), p. 32 et n. 42. Во многих других высказываниях Экхарта Бог предстает, прежде всего, чистым интеллектом или пониманием. См. ссылки: ibid., р. 300, п. 45. Высший религиозный опыт, обеспечивающий спасение, — это рождение Логоса в душе верующего. Поскольку Бог-Отец рождает Сына в вечности, а основание (Grund) Отца и человеческая душа единосущны, Бог рождает Сына в самом основании человеческой души. Более того: "он рождает меня, своего сына, [который есть] тот же Сын". "Он не просто рождает меня, своего Сына, но рождает, как Самого Себя [Отца], а самого себя, как меня". [537] Meister Eckhart. Sermon 6, p. 187. См. другие высказывания, процитированные МакДжинном в изд. Theological Summary, p. 51 sq., а также Келли в кн.: G.J. Kelley. Meister Eckhart on Divine Knowledge, p. 126 sq. Данный тезис был осужден в Авиньоне, но в качестве не еретического, а «подозрительного».

Наибольшее возмущение противников Экхарта вызывал именно его тезис о рождении Сына в душе верующего, предполагающий тождество "добродетельного и благочестивого" христианина с Христом. Надо признать, что Экхарт подчас использовал довольно рискованные метафоры. Проповедь 6 он заканчивает рассуждением о человеке, полностью воплотившемся в Христа, подобно тому, как хлеб пресуществляется в тело Господне. "Я столь глубоко изменился в Нем, что он породил Свое бытие во мне, притом то же самое бытие, а не его подобие". [538] Colledge. Ор. cit., р. 180. См. также: In agro dominico, article 10, ibid., p. 78. Однако в своем "Защитительном слове" Экхарт утверждает, что говорил лишь об «аналогии» (in quantum), а не о действительном телесном воплощении. [539] См. тексты, процитированные МакДжинном, р. 53 sq. В Проповеди 55 Экхарт объясняет, что речь идет о слиянии с Gottheit, а не с Богом-Творцом.

Некоторые богословы полагали, что решающее значение, которое Экхарт в религиозной практике придавал отрешению (Abgescheidenheit) от всего, что не есть божество (Gottheit), т. е. недооценка человеческой активности во времени, снижает актуальность и действенность его мистического учения. Экхарта несправедливо обвиняли в равнодушии к церковным обрядам и к истории Спасения. Действительно, учение Экхарта оставляло в стороне деятельность Бога в истории и Воплощение Спасителя. Однако он приветствовал тех, кто прерывает созерцание, чтобы накормить болящего, и не устает повторять, что встреча с Богом одинаково вероятна как в храме, так и вне его. С другой стороны, согласно учению Экхарта, конечная цель созерцания, т. е. полное слияние с божеством, достигнутая вне личного духовного опыта, не может удовлетворить верующего. Истинное блаженство, по Экхарту, — не raptus [прорыв экзальтации], а интеллектуальное единение с Богом, обретенное в созерцании.

В 1321 г. Мейстера Экхарта обвинили в ереси, и в последние годы жизни он был вынужден защищать свои взгляды. В 1329 г. (через год или два после его смерти) папа Иоанн XXII объявил 17 из 28 положений учения Экхарта еретическими, а остальные "пристрастными, весьма дерзкими и граничащими с ересью". [540] О расследовании и приговоре см.: Jeanne Ancelet-Hustache. Meister Eckhart, p. 120 sq.; В. McGinn. Ор. cit., p. 13 sq. Возможно, осуждению учения Экхарта способствовали сложность его изложения и личная зависть некоторых теологов, однако оно повлекло за собой роковые последствия. Несмотря на усилия Генриха Сузо и Иоганна Таулера, учеников Экхарта (см. § 300), а также популярность учения среди доминиканцев, сочинения Мейстера Экхарта были на несколько веков изъяты из обихода. Западные христианские теология и метафизика прошли мимо его гениальных прозрений и толкований. Влияние идей Экхарта ограничивалось немецкоязычными странами. Запрет на его сочинения способствовал возникновению апокрифов. В то же время дерзкая мысль Мейстера Экхарта продолжала вдохновлять некоторое творческие умы, в числе наиболее выдающихся из которых — Николай Кузанский.