Олег Кот - Тотем: закрытые двери тотемизма

© Олег Кот, 2019

ISBN 978-5-4496-7507-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Перед описанием этого явления необходимо сказать несколько слов о предыстории поисков решения проблемы происхождения тотемизма в прошлом и бесславном состоянии этого вопроса в настоящем. Явление тотемизма научно описывалось начиная с шестидесятых годов девятнадцатого века. Сотни блистательных ученых включились в гонку по изучению и разгадке тотемического феномена. Шло время, было накоплено огромное количество этнографического материала, прежде всего австралийского и североамериканского, но адекватного объяснения полученным результатам не было найдено никем и никогда. В итоге о проблеме происхождения тотемизма перестали писать и говорить, начиная с похоронщика этого процесса Клода Леви-Стросса. Знаменитый антрополог дал всем понять, что говорить больше не о чем. И во многом он был прав.

Эта книга состоит из серии небольших очерков о научных поисках происхождения тотемических верований и, прежде всего его главной составляющей – принципа тождественности.

Что понимается под тотемизмом? На определённый класс предметов, явлений природы, а чаще всего, животных и птиц, переносятся кровнородственные отношения – он мой брат, друг, помощник, покровитель, советчик и даже спаситель. Внутри клана, группы, фратрии, секций этой фратрии, реже племени, живёт целая система почитания желтобрюхой камбалы, опоссума или соловья.

Неспособность объяснить, как и почему возникло это явление, в научных кругах получило название «тотемической проблемы». Даже Википедия выставила на всеобщее обозрение статью, за основу которой взята «золотая эра» исследований тотемической проблемы – начало XX века, не пожелав говорить о кризисе двадцатых годов, упадке тридцатых, постмодернизме сороковых и топтании на месте начиная с шестидесятых. Научный мир старательно обходит эту проклятую тему десятой дорогой.

Поэтому всё, что можно отнести к понятию «содержание», написано с целью выявления источника происхождения и развития тотемических верований, то есть генетической основы явления, корни которого считаются безвозвратно потерянными, а идентификация невозможной .

В конце книги помещена статья автора как научная квинтэссенция исследования « Точка Ноя-Дарвина: ковчег, эволюция, тотемизм и межвидовые войны» на английском и русском языках, многочисленные отказы в публикации статьи («Переписка с антропологическими журналами»).

Все иллюстрации, схемы и графики, взятые из Интернет-ресурса, находятся в свободном доступе с разрешения их владельцев.

И последнее. Автор выражает самую искреннюю благодарность всем тем, кто помогал и, так или иначе, содействовал написанию этой книги.

Так совпало, что начало и конец работы над темой начиналась в библиотеках – Национальной библиотеки Молдовы города Кишинева (1991—1992) и заканчивалась в библиотеке им. В. Г. Короленко города Мариуполя (2011—2014).

Низкий поклон всем сотрудницам Национальной библиотеки Молдовы за безукоризненное выполнение своих служебных обязанностей и помощи в отыскании нужной литературы, справочников и периодики. Я до сих пор помню ту огромную помощь, которую мне оказывали на протяжении пяти лет учёбы в университете. Такого внимания, тёплого отношения к людям и просто человечности, я не встречал нигде больше, кроме солнечной Молдовы. Особая признательность моему научному руководителю Коврук Валерию Ивановичу и всем преподавателям исторического факультета Кишинёвского государственного педагогического университета им. Иона Крянгэ.

Эта книга никогда не была бы написана, если больше двадцати лет меня не лечила и не вытаскивала с того света врач-гастроэнтеролог Филиппова (Мироненко) Ирина Владимировна и удивительный врач-уролог Маринец Александр Николаевич – спасибо всем врачам Мариуполя!

Автор признателен сестре Татьяне и её супругу Олегу за бескорыстный приют во время войны на Донбассе. Без их столь редкостного в наше время радушия и гостеприимства замысел книг «Тотем: закрытые двери тотемизма» и других был бы неосуществим. Автор.

Я открыл глаза от скрипа половиц, и просыпаясь все дальше и дальше, интуитивно своим маленьким телом начал пятиться от края кровати вглубь, поближе к своей приёмной бабушке, Екатерине. Лунный свет был так ярок, что все пространство зальной комнаты, где никто не жил, походило на светящийся аквариум.

А в зале кто-то ходил, тяжелый, грузный, кряхтел и тяжко стонал, но стон этот был не человеческий. Приподнявшись на кровати, перегнулся через спинку и поглядел на деда. Тот, как всегда, лёжа лицом вверх, храпел. Бабка тихо, но крепко спала. Казалось, что я, стоя столбиком на кровати, и весь превратившись в слух, остался один на земле.

Застеклённая дверь в зал стала окном в ночной мир, такой волшебный, таинственный и страшный. Зал соединялся ещё одной проходной дверью с кухней. Обычно она была наглухо закрыта тугим крючком, его только дед и мог, поднатужившись, вытащить из петли.

Внезапно в застеклённом дверном проёме появился обнаженный, очень плотный и весь заросшей рыжей, очень густой шерстью, человек. Он был ужасен, настолько мерзок, что я готов был взвыть от раздиравшего меня ужаса. Но он, скрипя половицами, не глядя на меня и не открывая дверь, ведущую в кухню, ушел туда. Потрясенный от увиденного, прикусил губу и ущипнул себя за руку – но это был не сон…

Утром всё было рассказано бабушке.

– Домовой! – делая сильное ударение на «о», подавленным голосом произнесла она.

Дед принял все намного спокойнее, молча выслушал и, взяв папиросы, ушел курить на завалинку. Прошло много лет, но событие, произошедшее в далёком 1970 году, не забылось.

Появление в доме домового было обусловлено блюдцем молока, которое поставили по приказу прабабки в подполье. Моя мама лазила под печку с этим «угощением». Зазвали беса и тот поселился в доме.

Через пять лет после этого в этой же зале с портретами молодых деда и бабки умерла моя восьмидесятилетняя крёстная, кока, как говорили в нашем роду. Умирая, она предсказала мне и моей матери, что спустя много лет мы будем ходить в церковь и станем верующими, одни на весь наш многочисленный род. Что и сбылось.

И только в девяностых годах я всерьез задумался над тем, почему падший дух не вошёл к нам в спальню. Это было загадкой для меня, уже верующего человека и не сразу я нашел единственно верный ответ.