Жан Кальвин - Наставление в христианской вере, т.3

16. Теперь нам надлежит подчеркнуть, что всё выведенное нами из четырёх правил доброй молитвы, не должно приниматься с такой строгостью, будто Бог отвергает любые молитвы, в которых нет совершенства веры и покаяния, горячего усердия и такой кротости в выражении своих просьб — то есть таких молитв, что за них нельзя было бы ни в чём упрекнуть. Мы уже говорилиа, что хотя Бог даёт нам свободу приближаться к Нему в молитве, мы должны постоянно сохранять кротость и почтение, никогда не отпускать узду, сдерживающую наши желания, чтобы не желать более того, что позволено Богом. Далее, чтобы не порочить Божье величие, нам следует возноситься ввысь своим духом, освобождаться от пут мира сего и быть настроенными на чистое поклонение Богу.

Никто никогда не исполнял этого в той полноте, которая от нас требуется. Даже если оставить в стороне простых людей, сколько жалоб найдём мы у Давида, в которых чувствуется какая-то чрезмерность! Не оттого, что он по своей воле хотел спорить с Богом, или насмехаться над Ним, или возражать против его суда, но потому, что, претыкаясь и падая в своей немощи, он не находил другого способа избавиться от своих страданий и бед. Однако Бог принимает даже такой способ молитвы и прощает наши невежество и глупость, когда мы не можем выразить какого-то должного желания. Без этой снисходительности Бога у нас не было бы никакой возможности молиться. И вот, хотя Давид был полон решимости покориться всему, что угодно Богу, и молился с великим терпением и надеждой получить просимое, порой он вскипал неумеренной страстью, которая весьма далека от первого изложенного нами правила молитвы. В конце тридцать девятого [38-го] псалма явственно обнаруживается, что этот святой пророк был охвачен настолько сильной тревогой и печалью, что перешёл всякую меру: «Отступи от меня, — говорит он Богу, — чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду, и не будет меня» (Пс 38/ 39:14). Можно было бы сказать, что это — отчаявшийся человек, который не желает ничего, кроме как сгнить в своём зле и вовсе не замечает руки Божьей. Но это неистовство исходит не из вероломного и окаменевшего сердца, не из желания изгнать Бога прочь, как это случается с отверженными. Он просто жалуется, что для него невыносим гнев Божий. При подобных искушениях у верующих часто возникают желания, несовместимые со словом Божьим. В состоянии ожесточения они здраво не оценивают того, что дозволено и необходимо. Верно, что любые молитвы, запятнанные подобными пороками, заслуживают быть отвергнутыми. Но Бог хранит своих святых и покрывает их недостатки при условии, что они стенают от них, порицают себя и тотчас возвращаются и тотчас раскаиваются в них.

Они грешат также против второго правила, потому что вынуждены преодолевать свою холодность, а также потому, что их нищета и немощь не настолько их тестнят, чтобы заставить молиться как должно. Кроме того, им случается настолько отклоняться от верного пути, что их умы погружаются во мрак. Поэтому необходимо, чтобы Бог простил их и за это. Тогда их молитвы — или вялые, или неумело выраженные, или ежеминутно прерывающиеся, или уклоняющиеся в сторону — всё же будут услышаны и приняты.

Бог естественным образом вложил в сердца людей правило, согласно которому молитвы не истинны, не таковы, какими должны быть, если дух не возносится ввысь. Отсюда происходит привычка воздевать руки — о чём мы уже говорили3 121, — которая практиковалась во все времена у всех народов и сохраняется до сих пор. Но сколько отыщется людей, которые были бы убеждены в своей отягощённости грехами и низости, ибо душа их пригибается к земле? Что же касается прощения грехов, то, хотя ни один из верующих, молясь Богу, не забывает об этом, но лишь обладающие подлинным молитвенным опытом сознают, что они не приносят и десятой части жертвы, о которой говорит Давид и которая состоит в сокрушённом духе: «Сердца сокрушённого и смиренного Ты не презришь, Боже» (Пс 50/51:19). Таким образом, они должны просить двойного прощения. Во-первых, чувствуя себя виновными во многих грехах, которые тем не менее не трогают их до такой степени, чтобы они возненавидели себя до глубины души, они молят, чтобы подобная медлительность не принималась в расчёт на Божьем суде. Во-вторых, из-за того, что они получили пользу от раскаяния и страха перед Богом и что, оскорбив Бога, они охвачены скорбью, и просят принять их в Божью милость.

Слабость веры и несовершенство верующих оскверняют и портят молитвы, если им не предшествует доброта Бога. Однако неудивительно, что Он терпит этот недостаток, ибо не раз так немилосердно испытывает верующих и насылает на них столь жестокие бедствия, что кажется, будто Он намеренно желает погасить их веру. Это очень тяжкое искушение, если верующие вопиют: «Господи, Е^оже сил! доколе будешь гневен к молитвам народа Твоего?» (Пс 79/80:5) — как будто, молясь Ему, они лишь ещё сильнее разжигают его гнев. Или, когда Иеремия восклицает: «Когда я взывал и вопиял, задерживал молитву мою» (Плач 3:8), — то нет никакого сомнения, что он мучился сильнейшим потрясением. В Писании не

мало подобных примеров, из которых явствует, что вера святых часто смешивалась с сомнением и растерянностью и дейстовала так, что, веруя и надеясь, они обнаруживали, что в них таится неверие.

Когда они не достигали того, чего следовало желать, то тем больше усилий должны были прилагать к тому, чтобы исправить свои пороки и приблизиться к совершенному правилу молитвы. Но при этом должны были осознавать, в какую глубину зла погружены, ибо, ища лекарства, они навлекают на себя новые болезни. Нет ни одной молитвы, которой не презрел бы Бог, если бы не закрывал глаза на множество осверняющих её пятен. Я рассказываю об этих вещах не для того, чтобы верующие набрались смелости простить себе хотя бы немногое, но для того, чтобы, сурово упрекая себя, они силились преодолеть эти препятствия. И хотя Сатана стремится перекрыть им все пути, пусть они идут дальше, убеждённые, что вопреки множеству препятствий их чувство и их пыл не перестанут Быть угодными Богу, а их просьбы будут исполнены — ибо они продвигаются к цели, которой нельзя достичь слишком быстро.

17. Но поскольку ни один человек не достоин обращаться к Богу и представать перед его ликом, то, чтобы освободить нас от этого стыда, который мучает нас или должен мучить внутри нашего естества, Небесный Отец дал нам своего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, в качестве Посредника и Ходатая перед Ним (1 Тим 2:5; 1 Ин 2:1). Благодаря Ему мы можем свободно приблизиться к Богу, будучи убеждены, что имеем такого Заступника, который ни в чём не может быть отвергнут Отцом, и что нам ни в чём не будет отказано, если мы просим во имя его. К этому относится всё то, чему мы учили о вере в предыдущих частях книги. Ибо обетование указывает нам на Иисуса Христа как на Посредника и, когда надежда получить просимое не основывается на Нём, она лишается блага молитвы. В самом деле, если нам на ум приходит устрашающее величие Бога, то невозможно не испугаться и не почувствовать себя сокрушёнными и изгнанными по причине своего недостоинства. Это чувство проходит только тогда, когда вперёд выступает Иисус Христос и встречает нас, дабы сменить престол устрашающей славы на престол благодати, к которому апостол зовёт нас приступить с доверием, чтобы получить милость и обрести благодать для благовременной помощи (Евр 4:16).