Вайолет Каммингс - Ноев ковчег и Свитки Мертвого моря

Однако, в контексте истории, излагаемой в Благо-вествовании от Луки (IV, 16–30), встает вопрос, не несет ли в данном случае слово «синагога» значения «место собрания фарисеев». Именно с последними толкователи слова обычно связывают его происхождение. Но посещали ли фарисейскую синагогу ессеи? Или у них были свои собственные, абсолютно независимые мероприятия? Все, что мы знаем из Свитков, говорит в пользу второго предположения. О том же, в общем, свидетельствует и то, что мы знаем о ессейских сектах из других источников. Если бы оказалось, что ессеи и фарисеи отмечали шабат вместе, в одном культовом собрании, этот факт мог бы заставить нас основательно пересмотреть наши представления о взаимоотношениях между еврейскими сектами.

Итак, куда же все-таки шел Иисус? В фарисейскую синагогу? Весьма маловероятно. Он был настроен против фарисеев и постоянно критиковал их. В свете наших нынешних знаний, связывающих его с сектами ессеев, он почти наверняка шел к месту собраний ессейского ордена — по сути, в ту самую общину, где, по выражению св. Луки, «он был воспитан». В этом случае слово «синагога» следует понимать не как специальное здание, а как собрание, субботняя ассамблея «множества».

Так не следует ли предположить, что он продолжал принадлежать к этой общине и был широко известен там как «учитель» (проповедник), так что «множество» могло желать слушать его и соответственно предоставить ему свиток Исайи, дабы он мог читать его и давать его толкование.

Иисус выбрал отрывок из главы 61 (1 и 2). «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовество-вать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам — открытие темницы. Проповедовать лето Господне благоприятное». Это пророчество, заявил Иисус, отдав свиток служке, сбывается здесь и сейчас. Собрание выразило изумление. Затем, предупредив, что не ждет от слушателей, чтобы они ему поверили, ибо «нет пророка в своем отечестве», Иисус сообщил им, что во исполнение пророчества Исайи «помазанником» является лично он.

Для собравшегося «множества» это прозвучало как богохульство; его поспешили выгнать и даже намеревались сбросить с вершины холма, но ему удалось сбежать. Отвергла ли таким образом Иисуса его собственная секта? Не на подобную ли реакцию указывал он, когда предупреждал своих учеников, что некоторые из ессейских колоний могут не принять их? И что он подразумевал, изрекая, что существуют места, где он ничего не может сделать «из-за неверия»?

Как мы увидим позднее, независимо от того, как обстояло дело с ессейскими и раннехристианскими общинами, Иисус (как его изображает евангелие) демонстрирует не только свидетельство своей принадлежности к ессейскому ордену, но и определенные признаки своей независимости, включая критическое отношение к ряду ессейских обрядов.

Ничто из сказанного выше не претендует на то, чтобы считаться абсолютной истиной. Все, что нам хотелось, — это показать, каким образом новый взгляд на события может оказаться более осмысленным, если научиться рассматривать их в конкретном контексте. Любая гипотеза может быть отвергнута в результате получения новой информации или прояснения ситуации; но зато тогда появляется возможность сформулировать лучшую гипотезу, и именно этим должны заниматься ученые.

Одна из проблем Нового Завета связана с вопросом, каким образом во главе Иерусалимского храма оказался Иаков Справедливый. Мы не знаем, что случилось с первоначальной дюжиной как таковой, хотя кое-что известно о деятельности некоторых из них — например Петра. Петр, будучи фигурой влиятельной среди иерусалимских апостолов, уступал по степени влиятельности Иакову Справедливому. Последний, по-видимому, вел за собой собственную дюжину и занял лидирующее положение в церкви Иерусалима вне всякой связи с Иисусом во время пастырства последнего. Его называли братом Иисуса («брат Господа нашего»), но это привело к массе трудностей; одна из них носит доктриальный характер, поскольку ставит под вопрос «вечную непорочность» Марии, другая — исторический, требуя объяснить, каким образом Иаков занял положение, которое Иисус, согласно евангелию, отводил Петру.

Более того, от отца церкви Эйсебия, цитирующего Гегесиппа (ок. 160 г. н. э.), мы узнаем, что Иаков был «снят с материнского чрева, не пил ни вина, ни крепких напитков и не ел животной пищи; главы его не касалась бритва, он не умащивал себя маслом и не совершал омовения в купели. Только ему было дозволено входить в Святую Святых… Его колени затвердели, как у верблюда, потому что в Храме он был все время преклонен, прося прощения для людей…»

Это описание характерно для назарея. Почему же Мария «с материнского чрева» предала Иакова назарей-ским строгостям, не сделав подобного с Иисусом? Не имея возможности ответить на этот вопрос, примем это описание как факт. Но имеется и более трудный вопрос: как мог Иаков входить в Святую Святых, если даже самому первосвященнику это дозволялось лишь раз в год? А что означает, что он все время стоит в Храме на коленях с просьбой о прощении «народа»? И не потому ли первосвященник Анания с устранил Иакова физически, что считал его слишком опасным соперником (за что, кстати, сам был смещен Агриппой II)? В пользу того, что община, которую возглавлял Иаков, проводила много времени в Храме и поблизости, свидетельствует, в частности, история о Павле и бунте, поводом к которому послужило обвинение в том, что Павел более не является правоверным иудаистом. Эйсебий цитирует также утраченную книгу Клемента Александрийского «Установления», в которой Клемент писал, что «Петр, Иаков и Иоанн, после вознесения Спасителя нашего, хотя и были избраны Господом, не стали вступать в состязание за эту честь, а избрали Иакова Справедливого епископом Иерусалимским». Из этого напрашивается вывод, что трое наиболее приближенных к Иисусу чувствовали свою неадекватность ситуации, сложившейся после его смерти (сразу или через некоторое время) и назначили Иакова вождем общины, в которой они были наиболее естественными лидерами.

Но что представляла собой община, которую возглавлял Иаков? Его престиж был, видимо, очень высок, причем у большого числа людей. Титул «Справедливый» носит отчетливо ессейский характер и, кстати, напоминает об Учителе Справедливости. Если бы хронология позволила, Иаков мог бы рассматриваться как один из серьезных претендентов на это звание. Но для этого ему пришлось бы жить по меньшей мере на полвека раньше. Но и в реальной ситуации он явно был человеком, пользовавшимся большим влиянием среди своих современников-евреев. Ясно также, что он несомненно был иудаистом. Он пошел, правда, на некоторые уступки Павлу в вопросах, связанных с нееврейскими церквами, однако его собственная община подчинялась Закону Моисея, имела ессейскую организацию и жила в ожидании мессии.