Елена Филякова - Старцы и предсказатели Оптиной пустыни

В 80-х годах XIX века отец Амвросий писал одному из своих корреспондентов: «Не хлопочи о ризе; я передумал, решил, что лучше теперь не делать ризу на Калужскую икону Божией Матери. Первое, у нас денег мало. Второе, вспомнил я слова покойного митрополита Филарета, который не советовал делать ризы на иконы, потому что „приближается время, когда неблагонамеренные люди будут снимать ризы с икон"».

Иногда так хочется, чтобы пророчества не сбывались.

Но чудеса чудесами, а представьте себе, что в течение тридцати лет, вплоть до весьма почтенного возраста (он стал старцем в сорок восемь), каждый день по двенадцать часов общаться со страждущими и страдающими людьми. Его день начинался в четыре утра с утренних молитв и заканчивался поздним вечером молитвами вечерними. Практически все остальное время – для посетителей. И всегда веселый, всегда с улыбкой, как будто и не было двух смертельных болезней, после которых он так полностью и не оправился, не было болезни ног, из-за которой он почти не выходил из кельи, разве что на десять минут с трудом прогуляться по дорожкам сада. Он даже подшучивал над своим здоровьем, признаваясь, что телесная немощь благотворно действует на его душу. «Монаху полезно болеть, – любил повторять старец Амвросий, – и в болезни не надо лечиться, а только подлечиваться». «В монастыре болеющие скоро не умирают, а тянутся и тянутся до тех пор, пока болезнь принесет им настоящую пользу. В монастыре полезно быть немного больным, чтобы менее бунтовала плоть, особенно у молодых, и пустяки менее приходили в голову». И другим в утешение говорил: «Бог не требует от больного подвигов телесных, а только терпения со смирением и благодарения». Между прочим, от беспрерывных докладов келейники, то и дело приводившие к старцу и выводившие от него посетителей, к вечеру едва держались на ногах. Сам старец, принимая, особенно в последние годы, полулежа на своей постели, временами почти лишался чувств. Но никому он не дал почувствовать себя обделенным вниманием и заботой. И нужно было найти время для ответов на письма, которых каждый день приходило не меньше тридцати-сорока. Отец Амвросий брал пачку писем в руки и, не открывая их, отбирал – какие более спешные, какие могут ждать, или пред ним раскладывали их на полу ковром, и он палочкой прямо указывал, какие ему подать. Ответы он диктовал. Кстати, главным письмоводителем до самой его смерти был К. К. Зедергольм (впоследствии иеромонах Климент), сын протестантского пастора, перешедший в православие, человек известный в ученом мире, выпускник Московского университета, магистр греческой словесности. Эти письма «многогр. и. Амвросия» – многогрешного иеромонаха Амвросия – несли ту же мудрость, прозорливость и заботу. Одним из корреспондентов старца был великий князь Константин Константинович. Переписка между ними завязалась после первого же посещения великим князем Оптиной и отца Амвросия в мае 1887 года, продолжалась до самой смерти старца и состояла из нескольких корреспонденций в год.

Трудно представить себе, где отец Амвросий находил время на сон и еду, откуда брал силы физические, – силы духовной ему было не занимать. Ее хватило и на то, чтобы устроить уже в последние годы жизни в двенадцати верстах от Оптиной Шамординскую Казанскую женскую пустынь и приют для беспризорных детей. В обитель, в отличие от других женских монастырей того времени, принимали в основном неимущих, больных и беспомощных женщин. 1 октября 1884 года в общине освящен был первый храм, а к 90-м годам XIX века число инокинь в ней достигло пятьсот человек.

При его же непосредственном участии были созданы Предтеченская женская обитель в городе Кромы Орловской губернии, Ахтырская Гусеевская в Саратовской губернии, Козельщанская в Полтавской губернии и Николо-Тихвинская в Воронежской.

В Шамордино старец проводил летние месяцы. В первое свое посещение шамординской усадьбы, войдя в дом и увидев в зале большую Казанскую икону, старец остановился перед ней, долго на нее смотрел и, наконец, сказал: «Ваша Казанская икона Божией Матери, несомненно, чудотворная. Молитесь ей».

Старца Амвросия не стало 10 октября 1891 года в Шамордино, откуда он не смог выехать из-за резко ухудшившегося здоровья, боялся умереть по дороге. 15 октября тело старца было предано земле в Оптиной пустыни с юго-восточной стороны Введенского собора рядом с его учителем иеросхимонахом Макарием.

Сразу же после кончины начались чудеса: старец, как и при жизни, исцелял, наставлял, призывал к покаянию.

После разорения Оптиной пустыни была уничтожена и часовня на могиле старца, но люди наугад обозначили место часовни и продолжали притекать к своему наставнику.

В ноябре 1987 года Оптина пустынь была возвращена Церкви, и в июне 1988 года Поместным Собором Русской православной церкви старец Амвросий Оптинский был причислен к лику святых. Чудеса продолжаются: в годовщину возрождения обители ночью после службы во Введенском соборе мироточили Казанская икона Божьей Матери, мощи и икона преподобного Амвросия. Значит, он по-прежнему не оставляет всех нуждающихся в своей любви и помощи, и кто-нибудь еще обязательно услышит его слова, например такие: «Мы должны жить на земле так, как колесо вертится, чуть одной точкой касается земли, а остальным стремится вверх; а мы, как заляжем, так и встать не можем».

«Я знаю даже таких, у которых личное к нему чувство было сильней самой веры в Церковь, – писал Константин Леонтьев Василию Розанову. – Я уверен, что есть люди (особенно пожилые монахини), которые надолго его не переживут; да есть и молодые мужчины, за веру и будущность которых я несколько боюсь, – для них отец Амвросий был все…»

Не будь как докучливая муха, которая иногда без толку около летает, а иногда и кусает, и тем и другим надоедает; а будь как мудрая пчела, которая весной усердно дело свое начала и к осени кончила медовые соты, которые так хороши, как правильно изложенные ноты. Одно – сладко, а другое – приятно.

Мы должны жить на земле так, как колесо вертится, только чуть одной точкой касается земли, а остальными непрестанно вверх стремится; а мы, как заляжем на землю, и встать не можем.

Нужно жить нелицемерно и вести себя примерно, тогда наше дело будет верно, а иначе выйдет скверно.

Нужно заставлять себя, хотя и против воли, делать какое-нибудь добро врагам своим; а главное – не мстить им и быть осторожными, чтобы как-нибудь не обидеть их видом презрения и уничижения.

Всегда лучше уступать. Если будешь настаивать справедливо – это все равно, что рубль ассигнаций, а если уступишь – рубль серебром.