Константин Богуцкий - Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада

"О народы, люди, рожденные из земли, погрязшие в пьянстве, сне и незнании Бога, отрезвитесь, встряхнитесь от вашего беспутства и чувственного оцепенения, пробудитесь от вашего отупления!"

28) Они услышали меня и все как один собрались вокруг меня. И я продолжал: "Почему, о люди, рожденные из земли, вы предаете себя смерти, когда вам позволено обрести бессмертие? Раскайтесь, вернитесь к себе самим, вы, блуждающие, чахнущие в невежестве; отдалитесь от света сумрачного, приобщитесь бессмертию, раз и навсегда отвергая порок".

29) И одни, насмехаясь надо мною, поспешили в свою сторону, а шли они по пути смерти; иные, бросаясь к ногам моим, умоляли меня научить их. И я, поднявшись (Фестюжьер: подняв их), став поводырем рода людского, проповедуя учение, указывая в речах моих путь спасения; я сеял в них слова мудрости, и они отведали воды бессмертия (амброзия). И когда наступил вечер и начали исчезать последние лучи солнца, я пригласил их на молитву. Совершив благодарение, каждый направился к своему ложу.

30) А я запечатлел себе благодеяние Поймандра, и, преисполнен того, чего желал, я отдыхал, полон радости. Сон тела вызвал просветление души, мои закрытые глаза созерцали Истину, плодотворная тишина несла в груди своей высшее Благо, произнесенные слова были семенами добродетели. Это случилось со мною, потому что я получил от моего Ума, то есть Поймандра, Высшего Ума, Слово истинного могущества (Скотт: могущества учения); так, благодаря богодухновению, я овладел Истиной. Вот почему всею своею душою и изо всех своих сил я посвящаю Богу-Отцу сию песнь хвалы:

31) "Святой есть Бог, Отец Вселенной. Свят Бог, Чья Воля исполняется Его собственными силами. Свят Бог, Который желает быть известным и который известен тем, кто принадлежит Ему. Свят еси. Словом сотворивший все сущее. Свят еси, Чей образ воспроизводит вся Природа. Свят еси, Которого не создала Природа. Свят еси, сильнейший всяческих сил. Свят еси, величайший всех величеств. Свят еси, превышающий все похвалы. Прими же чистое словесное жертвоприношение непорочной души и сердца, возносящегося к Тебе, о невыразимый, невысказываемый, Которого одна только тишина может назвать.

32) Молю Тебя, ни при каких невзгодах не позволь мне свернуть с пути истинного, дай мне Знание нашей сущности, дай мне силу, просвети милостию Твоею тех, кто суть в невежестве, братьев из моего племени, детей Твоих. Я верю в Тебя и свидетельствую о Тебе, я иду к жизни и Свету. О Отче, благословен будь; человек, принадлежащий Тебе[ 19], желает разделить Твою святость (Фестюжьер: желает уделить тебе помощь в деле освящения), ибо Ты дал ему в этом полную власть.

Можно усмотреть некоторое подобие между этим и девятым трактатами, с одной стороны, и памфлетом - с другой. Они начинаются с общепризнанной истины философского порядка, самой по себе имеющей ценность, с дальнейшим переходом к выводам, касающимся морали. Здесь заслуживает внимания наличие после обширного философского развития теологического и нравственного вывода, довольно искусственно связанного с предшествующим текстом. С этого мгновения перестаешь быть уверенным в истинной теме, которой может быть или само это философское изложение, или же религиозный вывод. Трудности этого трактата усиливаются насыщенностью речи - скорее речи, чем мысли, - в философской части.

Философская проблематика занимает здесь параграфы 1-11, в 12-м имеет место переход посредством понятия бестелесного. Весь трактат разделен на две части со связкой в 12 параграфе: первая часть - размышления о физическом месте (1-II); переход - место есть в бестелесном, а бестелесное в божественном Уме (12); вторая часть - размышления о Боге-Благе-Отце (13-17). Тидманн считает, что несколько первых предложений этого трактата до нас не дошли.

Диалог Гермеса с Асклепием (до нас не дошедший).

(Название до нас не дошло)[ 2]

1) Гермес. Все движущееся, о Асклепий, не движимо ли оно в чем-то и чем-то?

Асклепий. Несомненно.

Гермес. Движущееся, не есть ли оно обязательно меньше, чем место движения?

Асклепий. Обязательно.

Гермес. Двигатель, не сильнее ли он, чем движимое?

Асклепий. Конечно.

Гермес. Место движения, не есть ли оно обязательно противоположной природы, чем природа движимого?

Асклепий. Да, разумеется.

2) Гермес. Этот мир так велик, что нет тел больше его. Асклепий. Я согласен с этим.

Гермес. И он плотный, ибо он наполнен большим количеством тел или, скорее, всеми телами, которые существуют.

Асклепий. Это правда.

Гермес. Мир это тело? Асклепий. Да, это тело. Гермес. А подвижен ли он?

3) Асклепий. Вне сомнений.

Гермес. Каким же большим должно быть место его движения и какой природы? Разве оно не должно быть больше, чем мир, чтобы он мог в нем двигаться и не быть ни стесненным его узостью, ни остановленным в своем движении?

Асклепий. Это нечто очень большое, о Триждывеличайший.

4) Гермес. И какой природы? Природы противоположной, не правда ли, о Асклепий? А природа, противоположная телу, есть бестелесное. Асклепий. Я согласен с этим.

Гермес. Итак, место бестелесно. Но бестелесное есть или нечто божественное, или Сам Бог. Я называю божественным не то, что сотворено, но то, что несотворенно.

5) Если бестелесное божественно, то оно обладает природой вечной сущности (усия); если же оно Бог, то оно есть нечто иное, чем сущность (Менар: выше субстанции). С другой стороны, оно познаваемо, и вот каким образом: Бог есть для нас первый предмет мысли, хотя Он и не есть предмет мысли для Себя Самого, ведь предмет мысли воспринимается органами чувств мыслящего. Таким образом, Бог не есть предмет мысли для Себя Самого, ибо в Нем мыслящий есть не что иное, как обмысливаемый предмет, так что он мыслит Сам о Себе.

6) Для нас же Он есть нечто иное, и поэтому мы Его постигаем. А если пространство есть предмет мысли, то не как Бог, но как пространство. Если даже принять его за Бога, то не как пространство, но как энергию, способную вместить в себя все[ 3]. Но все подвижное движется не в движимом, но в неподвижном. Движитель также неподвижен, так как он не может разделить движение движимого (Скотт: абзац испорчен).

Асклепий. Как же, о Триждывеличайший, мы видим здесь движение движимых, разделенное их движителем? Ведь ты говорил, что блуждающие шары планет движимы шаром неподвижным.

Гермес. Это не разделенное движение, но противодвижение. Эти шары движутся не в одном и том же смысле (Скотт: направлении), но в смысле противоположном. Это противостояние придает движению постоянную точку равновесия (Менар, Скотт: сопротивление),

7) поскольку сопротивление есть конец движения. Блуждающие шары звезд движимы в противоположном смысле к шарам неподвижным. "Их движение противоположно и приводит через сопротивление к тому, что они противостоят друг другу, и иначе быть не может[ 5]. Ты видишь эти две Медведицы, созвездия, которые не заходят и не восходят, вращаясь вокруг одной точки? Как ты полагаешь, подвижны они или неподвижны?