Константин Богуцкий - Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада

2) И если из всех этих страстей ни одна не принадлежит к Его сущности, что же ему остается, если не Благость. И как у этой сущности нет никаких иных свойств (Скотт: зла), так Благости нет ни в каком ином существе. Разнообразие свойств (Скотт: зло) существует во всех отдельных вещах, маленьких и больших, и даже в самом большом и самом сильном из существ[ 2]. Все рожденное полно страданий, поскольку само рождение уже есть страдание (патос). Ибо там, где есть страдание, нет места для Благости; и там, где есть Благость, нет страдания, так же как там, где есть день, нет ночи, и там, где есть ночь, нет дня. Вот почему Благость не может существовать в рожденном, но есть только в нерожденном. Однако материя получила в дар участие во всех прообразах и тем самым получила причастность Благости. Таким образом, мир благ, поскольку он сам также все творит и в связи со своим производящим назначением[ 3]. Во всем же остальном он не благ, ибо он способен страдать, подвижен и порождает творения, способные страдать.

3) В человеке, когда речь идет о благе, то лишь в сравнении со злом; в подлунном мире все, что не слишком плохое, считается благим, и благо, получается, не что иное, как наименьшее зло. Но благо здесь не может быть полностью чистым от зла, оно ухудшается, смешиваясь со злом, и тогда оно перестает быть благом и становится злом. Таким образом, Благо существует только в Боге одном, или Бог есть Благой Среди людей, о Асклепий, благо существует только на словах, отнюдь не в делах - это действительно невозможно. Благо несовместимо с материальным телом[ 6], со всех сторон окруженным злом, болью и страданиями, вожделением, гневом, заблуждениями, наваждениями. Но самое худшее, о Асклепий, что на земле за Благо принимают зло, причем чем хуже зло, тем большим Благом оно считается, например, чревоугодие - заблуждение, порождающее зло и удаляющее нас от Блага [текст испорчен; Скотт: заблуждение влечет за собой зло; Фестюжьер: чревоугодие - наихудшее из зол… заблуждение есть отсутствие Блага).

4) Что касается меня, я благодарю Бога, который вселил в мой ум Знание Блага, Знание того, что Благо само по себе не может существовать в мире; ведь мир полон (плерома) зла, в то время как Бог преисполнен Благости, или Благость преисполнена Бога. "…" Прекрасное излучается во все стороны из божественной сущности, возможно, именно в нем она проявляется в наиболее прозрачной, наиболее чистой и наиболее достоверной форме [предложение, вероятно, искажено). Не побоимся сказать, о Асклепий, что сущность Бога, если Он имеет сущность, это Прекрасное, и невозможно Прекрасное-и-Благо приписать чему-либо иному в мире; все видимые объекты суть только образы или нечто вроде очертаний. Сущность Прекрасного и Блага следует искать в том, что невидимо для очей, "…" и око не может это увидеть, как оно не может узреть Бога; это составные части Бога, совершенные, достояние только Его, неотделимые от Его сущности, которые Он любит или которые Его любят.

5) Если ты способен постигнуть Бога, ты постигнешь Прекрасное-и-Благо, высшее чистое излучение Бога, несравненную и неподдельную красоту, Благо, не имеющее равных, как Сам Бог. С этого момента насколько ты постигаешь Бога, настолько же ты постигаешь Прекрасное-и-Благо; они не могут быть переданы иным существам, ибо они неотъемлемы от Бога. Когда ты ищешь Бога, ты ищешь также Прекрасное. Единственный путь к этому набожность в соединении со Знанием.

6) Поэтому те, кто не имеет Знания и кто не идет по пути благочестия, осмеливаются человека называть прекрасным и благим - человека, который не видел, даже во сне, ничего благого, человека, со всех сторон окруженного всяческим злом, который рассматривает зло как Благо, кормясь им ненасытно, страшится его потерять и изо всех сил старается его не только сохранить, но и приумножить. Таковы суть вещи, которые человек считает благими и прекрасными, о Асклепий, и мы не можем ни избежать, ни ненавидеть, ибо, что досаднее всего, это то, что мы в них нуждаемся и что мы не можем без них жить.

1) Куда бежите вы, пьяные люди? Вы выпили до дна из чаши неразбавленного вина невежества и не можете переварить его, вас уже тошнит от него. Отрезвитесь, откройте очи вашего сердца, если не все вы, то по крайней мере те, кто может. Ибо потоп невежества наводнил землю, развращает души, заточенные в теле, и мешает им войти в спасительную гавань.

2) Не дайте себя унести течению; возвратитесь, если можете, в гавань спасения! Найдите поводыря, который привел бы вас ко вратам Знания, где сверкает яркий Свет, чистый от тьмы, где никто не опьяняется, где все трезвы и обращают очи сердца к Тому, Кто желает быть созерцаем; неповторный, невыразимый, невидимый для глаз, но видимый для ума и сердца.

Прежде всего необходимо разорвать это одеяние[ 2], которое ты носишь, сии лохмотья темноты, начало коварства, цепь разврата, пелену мрака, живую смерть, чувствительный труп, могилу, которую ты носишь с собой, домашнего вора, врага, ненавидящего тебя за вещи, которые он любит и ревнующего тебя к вещам, которые он ненавидит.

3) Таково есть вражье одеяние, в которое ты преоблачился; оно влечет тебя вниз, к себе, из боязни, чтобы вид Истины и Блага не побудил тебя возненавидеть злобу, разоблачить козни, которые оно тебе ставит, затуманивая для тебя то, что для нас кажется ясным, пытаясь задушить тебя под материей, опьяняя тебя постыдными удовольствиями, чтобы ты не мог услышать то, что тебе нужно услышать, увидеть то, что тебе нужно увидеть[ 3].

Этот трактат принадлежит к серии произведений, в которых уже видны элементы памфлета. Вначале излагаются общие философские предложения, затем идет теологическое учение. Похожий в этом отношении на трактаты II и IX, он, напротив, отличается от таких трактатов, как I, IV, VII, XIII, более непосредственно приближающихся к жанру гностической проповеди. Но разница не только формальная - они различны также по духу. В то время как произведения гностической группы утверждают возможность достижения знающим личного бессмертия, трактат VIII, написанный под влиянием стоицизма со следами платонизма, полностью отрицает какое бы то ни было сохранение человеческого сознания, поскольку человек разлагается на составляющие его стихии. Потому не следует позволять ввести себя в заблуждение подзаголовком. Если смерть и отрицается и тут, и там, то эти отрицания приводят к различным результатам. Это лучше всего демонстрирует составной характер "Герметического Свода" и невозможность извлечь из него одну и ту же четкую доктрину, которую можно было бы назвать герметизмом.