Сергей Бурмистров - Брахман и история.Историко-философские концепции современной веданты

Мы не можем объяснить этот космический процесс, не предположив существование Божественной реальности, которая поддерживает и вдохновляет его. Так же, как мы допускаем наличие какой-то тайны во вселенском процессе, осознаем мы и некую тайну в течении ментальных процессов.

Экзистенциализм не является феноменом наших времен. Это один из базовых типов мышления, который в истории философии появляется повсюду, где делается акцент на различии индивидуального бытия человека и бытия природных объектов. Это различие между бытием «Я» и бытием вещей. Человек не только есть, он еще знает , что он есть. Его бытие открыто ему. Знание ограничено миром объектов, но «Я» постигается изнутри. Существует объективное знание и субъективное постижение.

Метафизическое мышление, базирующееся на опыте, полагает, что Природа постигается в понятии необходимости, а «Я» – в понятии свободы. Без этого понятия наше понимание природы человека будет неполноценным и искаженным. Хотя и человек, и природа суть творения Бога, человеческое существо создано по образу Бога (Быт. 1:26) и поэтому четко отличается от Природы. Человек не есть res cogitans, которая, хоть и отличается от res extensa, есть все же res – объективное понятие, а не личностное «Я». Мы не можем понять человека через науку, как если бы он был всего лишь необычайно сложным объектом Природы. Объективистское объяснение деперсонализирует человека и сводит его к массе разнородных фрагментов, изучаемых разными науками. Появляются человек биологический, человек социальный, человек политический, а также человек индивидуальный, ощущающий радость и боль, несущий ответственность за что-либо, делающий добро или зло и осознающий свое отчуждение от себя, которое появляется, когда он перестает быть субъектом и становится объектом [378] Каким докучным, тусклым и ненужным Мне кажется все, что ни есть на свете! (Шекспир. Гамлет. Акт 1, сцена 2. Пер. М. Лозинского). .

Склонность философа к рационалистическому способу мышления не вынуждает его считать, что природа высшей реальности может быть постигнута, только став объектом разума. Многие философы, как на Западе, так и на Востоке пришли к заключению, что реальность выше ratio и в своей высшей природе не может быть достигнута через понятийное мышление, что религиозные прозрения также суть подлинные откровения высшей реальности.

Третья сутра – śāstra-yonitvāt – может означать, что Высшее есть источник писаний или что мы обретаем знание реальности через писания. Всякая философия начинается с опыта и к опыту возвращается. Религия – это не просто утверждение каких-то высказываний. Это не просто упражнение ума. Это реакция человека как целого. Она провозглашает тотальную преданность, хотя не обязательно требует ее. Реальное – не просто идея или гипотеза. Оно – данный в опыте факт. Возможно недискурсивное непосредственное познание реальности (aparokşānubhūti lokottarajñāna). Оно означает не просто бросить взгляд на, но быть в постоянном единении с ней. Это, как говорил Бёме, «страна, которая не просто видимость, а дом». В духовном переживании мы переходим от времени к вечности. Это не подразумевает угасания нашего ограниченного эго; это – освобождение ради космического и трансцендентного сознания.

Шастры, или писания – это записи переживаний пророков, пытавшихся решить проблему реальности. Идеи, которые они принимали и провозглашали, покоились не на логической валидности системы высказываний о Боге и не на исторической валидности записей о действиях Бога. Подобного рода положения могут быть опровергнуты научными и историческими открытиями. Такой опыт может обрести любой, кто захочет ограничить себя определенной дисциплиной и приложить определенные усилия.

Те, кто имеет такой опыт, – пионеры в области духа. Они ведомы видением, а не верой. Подлинная религия основана на сознании непосредственной связи с Высшим. Этот опыт превосходит все формы, все образы, все понятия. Этот союз осуществляется внутри «Я», которое есть корень разума и воли. Все религиозные гимны – тщетные попытки передать смысл этого опыта.

Будду называют владыкой тайн (guhya-pati). Он сосредоточивает внимание на пробуждении (bodhi). Во всех своих формах буддизм подчеркивает важность интуитивного прозрения. Практика дзэн требует от нас пробиться сквозь все переплетения понятийного мышления, чтобы достичь радикального преображения бытия и сознания.

Четвертая сутра (tat tu samanvayāt) говорит о примирении разных слов пророков о природе реальности, как эти слова переданы в писаниях. Наука ведет к почтительному принятию тайны. Религия учит, что для нас возможно личное переживание высшей тайны. Философия религии базируется в первую очередь на опыте религиозных деятелей, а не на рациональных понятиях абстрактной философии. Мы пытаемся создать из этого опыта нечто, что сохранит память о нем. Св. Августин говорит: «Мы верим, что знаем тайны святилища, тогда как мы все еще во внешнем дворе». Уайтхед вторит ему: «Слова лишь намекают на это, мы сознаём, что пребываем в общении с бесконечностью, и знаем, что никакие конечные формы не могут вместить его». Наши описания – истины частные, а не всецелые. То, что имплицитно содержится в словах писаний, эксплицируется в связной системе мысли.

Существуют две формы высшей реальности – nirguņa и saguņa, бескачественная и обладающая качествами. Когда в сутре 1.1.2. мы идем к Высшему от наблюдаемых данных, Высшее постигается как Вселенский Владыка, творец, правитель и направляющая сила вселенной. Когда мы в опыте переживаем Высшее, то понимаем, что оно трансцендентно миру, лежит выше его категорий и описывается только негативными методами. С каким усердием, страстью, вдохновением пытались решить вопросы, для которых наиболее адекватным ответом будут молчание и поклонение! Природа Абсолюта манифестируется молчанием [379] Maura-vyākhyā-prakaţita-para-brahma-tattvam. (Dakşināmūrtistotra). – Прим. С. Радхакришнана. . Согласно Шанкаре, Высшее постигается двояким образом [380] Dvi-rūpam hi brahmāvagamyate: nāma-rūpa-vikāra-bhedopādhiviśiştam, tad viparītam sarvopādhivarjitam. – Прим. С. Радхакришнана. .

В «Маха-упанишаде» Брахман описывается как пустой, тайный, непроявленный, невидимый, непостижимый, бескачественный [381] Eşa hy eva śūnya eşa hy eva tuccha eşa hy evāvyakto ‘dŗşyo ‘cintyo nirguņaś ca. – Прим. С. Радхакришнана. . Будда говорит: «Поистине, это царство, где нет ни постоянного, ни текучего, ни тепла, ни движения, ни этого мира, ни того мира, ни солнца, ни луны. Это я называю невозникновением и неуничтожением, непребыванием, нерождением и неумиранием. Это цель всего» [382] Udāna, 80. In: The minor anthologies of the Pali Canon. Transl. by F. L. Woodward. L., Oxford Univ. press, 1935, pt. II. – Прим. С. Радхакришнана. . Св. Августин, следуя неоплатонизму, определял Абсолют в негативных терминах. «Бог не может быть назван даже невыразимым, ибо говорить так значило бы высказывать утверждение о нем». Реальное необусловленно, трансцендентно и не может быть постигнуто каким либо языком или символом [383] Профессор Пауль Тиллих в статье «Религиозный символ» (Daedalus, LXXXVII, summer 1958, p. 14 – 15) замечает: «Божественные существа и Высшее Существо – Бог – репрезентируют то, к чему в высшем смысле относится религиозный акт. Они суть представления, ибо необусловленное трансцендентное превосходит всякую возможную концепцию о бытии, включая в том числе и концепцию о Высшем Существе. Хотя любое такое существо считается существующим, оно вновь и вновь уничтожается в религиозном акте. В этом уничтожении, в атеизме, имманентно присутствующем в религиозном акте, проявляется глубочайший аспект этого акта». Шелли в «Королеве Маб» говорит, что «Бога нет», но добавляет при этом: «Такое отрицание следует понимать исключительно как попытку воздействовать на творящее божество. Гипотеза о всепрощающем Духе, совечном Вселенной, остается в неприкосновенности». См.: The political works of Persy Bysshe Shelley. L.- N.Y., 1907, vol. 1, p. 96, 126. – Прим. С. Радхакришнана. .