Айзек Азимов - В начале

Весь текст этой главы постоянно возвращает читателя к мысли о принципиальном различии в судьбе двух ветвей Адамовых. Линия Каина отмечена убийством, политикой, развитием металлического оружия и военными действиями. Напротив, линия Сифа, от которой, согласно библейской версии, произошел народ израилев, если чем и характеризуется, так прежде всего правоверностью.

169. Это вводная фраза, предваряющая новую главу библейского повествования и, по сути, не имеющая никакой связи с тем, что говорилось только что.

170. Употребление имени «бог» вместо «господь» (или «господь бог») указывает на возврат к тексту «Жреческого кодекса», после того как в него вклинились три главы из «Яхвиста».

171. Авторы «Жреческого кодекса» вновь отсылают нас к тому месту, где текст был прерван, – началу второй главы. О том, что уже известно читателю – сад Едема, Ева, змей. Каин и Авель, – на сей раз ни слова. Авторы не напоминают обо всех этих событиях просто потому, что, очевидно, не имеют о них ни малейшего понятия.

172. Зато вновь и вновь подчеркивается факт одновременного сотворения мужчины и женщины! Причем «человеком» (в оригинале «адам») назван не только мужчина, но и женщина. Очевидно, здесь слово «адам» служит синонимом «человечеству» или «человеческому роду». Кроме того, из текста вроде бы следует, что пока вполне допустимой остается версия одновременного сотворения сразу многих мужчин и женщин.

173. Теперь об Адаме говорится как о вполне конкретной личности. Но все равно, если не удаляться от текста «Жреческого кодекса», нет никаких оснований считать, что не существовало и других прародителей человечества. Просто в данном стихе внимание читателя переключается с «людей вообще» на индивида по имени Адам, от которого берет начало народ Израиля.

174. Авторы «Яхвиста», перечисляя потомков Каина, не дают справок об их возрасте, отсутствуют и даты жизни. Составители «Жреческого кодекса» – люди духовного звания – более внимательны по части деталей.

175. Как я уже говорил, в тексте «Жреческого кодекса» вы не встретите упоминаний о Каине и Авеле. И если следовать только этому документу, получается, что Сиф был первенцем Адама, и, следовательно, выражение «по образу и подобию» получает самое простое объяснение.

Ранее аналогичные слова были сказаны о боге: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему (и) по подобию Нашему» (Быт. 1: 26). Эти слова относились к мужчине и женщине – и даже так: к мужчинам и женщинам, но сотворенным непосредственно богом. Указание на то, что и Сиф был рожден «по образу и подобию» Адама, как будто говорит за то, что и все Адамово потомство сохраняет эту важную привилегию: походить ликом на создавшего их бога. Во всяком случае, это справедливо в отношении линии Сифа, хотя в дальнейшем мы убедимся в том, что тут имеется в виду все человечество.

Второе возможное объяснение странно (в данном контексте) прозвучавшей фразы немедленно приходит в голову, если предположить, что авторы Библии искали способы как-то разграничить морально праведного Сифа и грешника Каина с его потомством. Каин-то никак не мог напоминать творца… Однако это предположение тут же натыкается на контрвопрос: а как тогда быть с донельзя праведным Авелем?

Думаю, это еще одно доказательство того, насколько бессмысленны попытки соединить в один протяженный рассказ столь разнящиеся тексты, как «Жреческий кодекс» и «Яхвист».

176. Если Адам производил на свет детей так же часто, как это делают сейчас, и если все восемьсот лет он был способен выполнять эту благородную задачу, то легко подсчитать приблизительную численность его семейства: 400 сынов и 400 дочерей (разумеется, не обязательно в пропорции 1:1). Будь его дети столь же плодовиты и живи они столь же долго, то всего за четыре смены поколений на Земле уже теснились бы 25 миллиардов человек!

Как считают демографы, население планеты в 3500 году до новой эры (по традиции, от этой даты ведут грубый отсчет поколениям после Адама) составляло всего около 10 миллионов. Согласимся, сущий пустяк для долгожителей, свято блюдущих господнее повеление плодиться, размножаться и заселить Землю.

Впрочем, и такое предположение решает определенные проблемы. Ведь если Каин тоже был долгожителем, ему пришлось бы прождать всего ничего – несколько столетий, после чего мир оказался бы заселен множеством людей. Из их числа и жен выбрать – не проблема, и город построить есть для кого (от них же, кстати, можно ожидать и того возможного нападения, о котором речь шла выше).

Однако в обмен на это «подсказанное» решение проблемы Каина мы немедленно сталкиваемся с еще одной задачкой: как подсчитать все эти «многие лета»?

В тексте «Жреческого кодекса» отсутствуют имена сынов и дочерей Адама, рожденных после Сифа. Тот же принцип авторы Библии выдерживают и в отношении всех других персонажей этой главы, сообщая имя только одного сына, все прочие имена опускают. В этом есть свой глубокий смысл. Поименно указаны предки по прямой линии народа Израиля, всем остальным не суждено пережить грядущую катастрофу, о которой речь впереди, и говорить о них в подробностях авторы Библии не считают нужным.

177. Согласно «Жреческому кодексу», Адам и его потомки, по крайней мере те из них, что поименованы в этой главе, были долгожителями. Причем их воистину долголетие не шло ни в какое сравнение с тем максимальным сроком человеческой жизни, который нам сегодня известен, то есть примерно со 115 годами (известны и большие сроки жизни).

Но если читать Библию стих за стихом, заметна тенденция к постоянному снижению планки. На всем протяжении библейской истории человечества максимальная продолжительность человеческой жизни неуклонно падает – вплоть до финала книги Бытие, где возраст в 150 лет считается предельной старостью, даже 70-летний царь Давид уже старик.

Но может быть, первые люди действительно жили дольше нашего и уменьшение продолжительности жизни свидетельствует о вырождении человечества?

С научной точки зрения все обстоит как раз наоборот. Вид Homo sapiens всегда обладал возможностью жить до ста лет и больше, выделяясь этим обстоятельством среди прочих млекопитающих. Но на ранних этапах истории у представителей этого вида не оставалось и единого шанса выполнить эту генетическую программу: жизнь была жестокой и рискованной, лишь немногие счастливцы переживали свое сорокалетие. Подобная ситуация в целом оставалась неизменной вплоть до середины прошлого века.