Киприан Керн - Литургика

Первые воскресные каноны Октоиха, как утверждает Скабалланович, несомненно принадлежат св. Иоанну Дамаскину. Крестовоскресные каноны более позднего происхождения, но в списках уставов XIII века они уже упоминаются. Богородичные каноны в недельные дни происхождения иерусалимского и неизвестны студийским и евергетидским типикам. Вообще надо сказать, что Октоих в смысле своего состава претерпел значительные изменения: менялись тропари, их количество, их место, менялись ирмосы и т. д. Вообще же критическая работа над нашими богослужебными книгами еще ждет своего православного исследователя. Запад уже этим интересуется и начинает работу в этой области; мы же пребываем в лености и неведении. Нас это просто не интересует; тогда как, если внимательно сравнить книги греческие и славянские, то несовпадение между ними есть очень частое и неисследованное явление.

в) Третий вопрос, интересующий нас в канонах — это состав канона. Библейская песнь послужила основанием и темой для песен канона. Некоторых писателей она заставляла придерживаться почти буквально, другие, позднейшие, стали отступать от этого правила. Теперь, когда исполнение библейских песен вышло из употребления [11] Кроме как в Великий пост. , канон сделался чем-то почти совсем независимым и обособленным.

В современном их облике каноны состоят из следующих основных частей:

девять [12] Правильнее восемь. песен,

каждая песнь составлена из: ирмоса, тропарей, катавасии

стихи библейских песен, припевавшиеся раньше к каждому тропарю, заменились вышеуказанными припевами.

акростих, или краегранесие, не имеющий никакого употребления, но важный часто для определения автора канона или времен его составления.

Количество песен в каноне, как это уже было указано, изменилось со временем. Началось, по-видимому, с однопеснца, потом стали возникать дву-, три- и четверопеснцы; наконец, со св. Андрея Критского вошли в употребление полные каноны, соответственно числу библейских песен, в девять песен. В сущности, и тут число девять не постоянно; Великим Постом вторая песнь поется, тогда как в иное время года она почти всегда отсутствует; кроме того, песнь Богородицы, пребывая постоянно неизменной, занимает свое особое место между восьмою и девятое песнями. Иногда эта последняя, в случаях, когда “Честнейшую не поем,” заменяется особыми “задостойниками” или величаниями празднику в настоящем смысле этого слова. Величания, поемые во время полиелея, есть принадлежность только русской и сербской церковных практик, тогда как греческий типик их не знает. Под “величаниями” у греков понимаются именно эти запевы к девятой песни, “егда Честнейшую не поем.” Время Четыредесятницы, время Триоди, предпразднественные дни Рождества Христова, Богоявления, один день перед Преображением и некоторые дни Цветной Триоди знают и теперь употребление сокращенных канонов в две, три и четыре песни; при этом 8-я и 9-я поются всегда, а третья или четвертая припеваются к ним в зависимости от дня седмицы.

Каждая песнь канона имеет своими составными частями особые строфы: ирмосы, тропари и катавасию.

1. Ирмос

Ирмос, от είρμός — связь, ряд или от глагола εϊρειν — нанизывать, ставить в ряд, в связь с чем-либо. Для уяснения себе этого надо помнить, что авторы наших церковных песнопений были не только поэтами, но и композиторами — мелодами. Творя свое поэтическое произведение, такой автор писал и соответствующую мелодию для него, вполне ему отвечающую. Единство авторства поэтического и музыкального объясняет и целостность по духу и настроению этих древних церковных песнопений. При этом авторы старались выдержать свои поэтические творения в строгой зависимости от правил метрики и ударения. Соблюдалось количество слогов, качество их (длина или краткость) и соответственная мелодия. При переводе песнопения с греческого на другие языки (арабский, славянский и пр.) исчезало это строгое соответствие метрики и мелодии. Переводные произведения естественно не сохранили всех этих достоинств оригинала. В особенности этого нельзя оценить в таких перлах церковного песнотворчества, как ямбические триметры св. Иоанна Дамаскина на Рождество, Крещение и Пятидесятницу. Ирмос и является в этом отношении известным образом, — ив смысле метрики, и мелодии, и в идеальном понимании, — ив смысле содержания. Поэт, составляя свои ирмосы, давал себе, так сказ., известный образец метрический и мелодический для своей песни, для всех ее тропарей. Кроме того, по крайней мере в первое время творчества канонов, то есть в эпоху Андрея Критского, отчасти Косьмы и Дамаскина, ирмос бывал и более или менее близким воспроизведением стиха библейской песни. Иногда это было почти буквально [13] “Помощник и покровитель…” , или близко по содержанию [14] “Во глубине постла иногда…” или “Колесницегонителя фараона погрузи…”, или “Волною морскою…”, или “Сеченое сечется…” , или более или менее удачные варианты той же темы [15] “Божественным покровен медленноязычный мраком, извитийство-ва богописанный закон…” . Из сказанного явствует, что ирмос есть идеологическая связка между данной песнью канона и песнью библейской; он является и музыкальной, и метрической связкой и образцом для всех тропарей данной песни канона. Все тропари должны были бы и в смысле ударения, количества слогов и напевов быть приставленными в ряд к данному ирмосу, быть на него нанизанными.

2. Тропари

Тропари песен канона являются поэтому строфами данной песни, долженствующими приспособляться и по метрике, и по мелодии к своему ирмосу; кроме того, в идеальном своем значении, они должны и по содержанию как-то отвечать содержанию данной песни. Это значит, что, прославляя какое-либо событие из жизни Господа или Богородицы, или память какого-либо святого, тропари первой, например, песни [16] А их почти всегда 4, а иногда и 6, и 8. должны идеологически связываться с переходом через Черное море; в 6-ой они должны иметь ту же идеологическую связь с пребыванием Ионы в чреве кита; в 7-ой и 8-ой — с отроками в пещи вавилонской и т. д. Понятно, что выдерживаемая у хороших поэтов метрическая и мелодическая связь в греческом тексте, уже пропадает в славянском или арабском; что же касается до содержания, то и самые изобретательные поэты должны были от этого волей-неволей отказаться. Это и объясняет, что на самом деле только Андрей Критский выходил еще с честью из этого задания, а даже такие большие поэты, как Косьма и Дамаскин, весьма значительно отступали от темы библейских песен при составлении своих канонов.

3. Катавасия