Сергей Алмазов - Праздники православной церкви

Жатва отмечалась специальными праздниками: зажинками — в начале жатвы и дожинками — в конце сбора урожая. В центре празднеств были снопы: первый — во время зажинок, последний — во время дожинок. Эти снопы торжественно приносились в село. Из зажиночного снопа пекли первый хлеб нового урожая, дожиночный сноп ставили в избе, в переднем углу. Зерно с него при севе сыпали в первую борозду или смешивали с семенным зерном. Прежде чем начать жатву, приносили жертву полевому духу, особыми заклинаниями изгоняли из снопов якобы сидящих там злых духов. Примерно такие же обряды выполнялись и по окончании жатвы.

Таковы в самых общих чертах праздники и обряды той части древнеславянского населения, которая занималась хлебопашеством, т. е. его большинства.

Религиозные празднества жителей развивавшихся городов Древней Руси, купечества, воинских дружин, рыбаков, охотников имели некоторые особенности. Эти особенности определялись прежде всего характером экономической жизни этих слоев населения. Город требовал постоянных покровителей, а воинские дружины и купцы — постоянных помощников-охранителей в походах.

Жители городов, и прежде всего купцы, часто соприкасались с иноземными народами, знакомились с их верованиями, культами, праздниками. Это также накладывало некоторый отпечаток на религиозные воззрения горожан,

У славян появились изображения богов в виде идолов. Эти идолы со временем приобрели значение сверхъестественных существ, обладающих собственной чудесной силой и святостью богов.

Поклонение идолам привело к появлению на Руси специальных мест для их почитания — святилищ. Арабский писатель-путешественник Ибн-Фацлану оставил нам описание такого святилища, принадлежавшего русским купцам. Святилища устраивались обычно на месте торга днепровских купцов с другими народами. Это был огороженный частоколом участок, в центре которого стоял высокий столб с высеченным на его конце человеческим лицом. Вокруг или позади высокого столба, изображавшего главного бога, стояли более мелкие изображения его «жены и дочек». До начала торга каждый купец приносил главному идолу жертву — хлеб, мясо, молоко, хмельной напиток — и просил послать богатого покупателя. Если торговля шла плохо, то жертвы повторялись, но приносились они уже родственникам главного идола с просьбой заступиться за купца перед главным богом. B случае удачи приносилась благодарственная жертва.

Такое распределение идолов в святилище на главных и второстепенных, а также стремление внести какую-то систему во взаимоотношения между древнеславянскими божествами (Даждьбог, Сварог, Сварожич — сын бога Сварога, люди — дети солнца, или даждьбожьи внуки, и т. д.) свидетельствуют о зарождении самобытной славянской религиозной системы. Однако она не получила развития, будучи вскоре вытеснена христианской религией.

Итак, мы видели, что праздники славян, возникнув в глубокой древности как народные праздники на базе экономических и социальных отношений, первоначально не были связаны с какими-либо религиозными верованиями. Да и сложились они раньше, чем появились религиозные верования.

В процессе дальнейшего развития эти глубоко народные производственно-бытовые праздники оказались пронизанными, наполненными магическим, религиозным содержанием. Русская православная церковь особенно много «потрудилась» над тем, чтобы вытравить из древне-славянских праздников все народные бытовые черты и подчинить их своим целям.

Ниже мы увидим, насколько ей это удалось.

Летопись рассказывает, что в 988 г. киевский князь Владимир, разочаровавшись в языческих богах, решил переменить веру. После обстоятельного знакомства с различными религиями князь Владимир признал истинной верой христианство. И над Киевом «воссиял свет» христовой веры. По приказу Владимира произошло крещение сначала киевлян, а затем и всей Руси.

Крещение Руси было безусловно прогрессивным этапом в развитии феодального государства, ибо оно еще больше сближало древнерусское государство с остальной Европой, активизировало культурные связи с Византией, содействовало укреплению самого древнерусского государства.

Однако рассказы летописца о крещении Руси вызывают необходимость сделать несколько замечаний.

Существовавшая языческая религия, возникшая при родовом строе, не была классовой, она не требовала подчинения одного человека другому. Такая религия явно не соответствовала развивающемуся феодальному классовому строю древнеславянского государства. Поэтому не случайна попытка того же князя Владимира сначала приспособить к новым условиям старую, языческую религию, приверженцем которой он был в начале своего княжения. Для этого князь Владимир хотел собрать всех богов, которым поклонялись различные славянские племена, и составить из них единый для всей Руси пантеон. Это свидетельствует о том, что военно-феодальная верхушка древнерусского государства была очень заинтересована в создании единой централизованной религии.

Христианская религия, освящающая именем бога угнетение и эксплуатацию народа, превращавшая раба по принуждению в раба по убеждению, наиболее соответствовала интересам военно-феодальной верхушки древнеславянского государства.

Благодаря тесным экономическим, торговым связям Киевской Руси с Западом христианство проникло на Русь и пустило здесь глубокие корни.

Все это, несомненно, учитывал князь Владимир, проводя религиозные реформы в своем государстве. Кроме того, христианство в своем византийском варианте обладало, сточки зрения правящих кругов древнерусского государства, еще одним неоспоримым преимуществом, состоявшим в том, что византийская церковь меньше других претендовала на главенствующую роль в государстве, на первенство перед светской властью. Это резко отличало ее от западной католической церкви, всегда претендовавшей на политическое господство.

Таким образом, не «истинный свет» православной веры, а прежде всего политические и экономические причины привели к крещению Руси, к объявлению христианства официальной государственной религией древнерусского государства.

Однако если военно-купеческое сословие Киевской Руси было заинтересовано в принятии новой религии, то для основной массы населения христианская проповедь мифа о Христе — спасителе и искупителе была чужда и непонятна. И это естественно, так как население древнерусского государства жило в совершенно иных социально-экономических условиях, чем население Византии, а тем более население древнего рабовладельческого Рима, где и возникло это учение.