Андрей Кураев - ПЕРЕСТРОЙКА В ЦЕРКОВЬ

Впрочем, и миссионер должен о себе знать, что он не апостол. Апостолы уникальны в силу своего тождества с Пославшим их. Кто принимает вас, принимает Меня, а кто принимает Меня, принимает Пославшего Меня; кто принимает пророка; во имя пророка, получит награду пророка (Мф 10:40–41). Иудейские шелуах говорили: «Кто послан от имени определенной личности, принимается за саму эту личность». Христос дал апостолам особую власть (Лк 9:1–2,10), о чем они позже заявляли, что обладают ею и проявляют ее. В Исходе (12:6) было сказано что пасхальную жертву должна заколоть вся церковь Израиля, весь народ, «собрание». Но вся община не может участвовать в заклании и вообще не может быть собрана в одном месте. Общины присутствовали на этом жертвоприношении через своих «апостолов»-шелуахим. Вот и апостолы Христовы были при Пасхальном закалании Агнца Божия. А последующие миссионеры и епископы там не были — оттого статус апостолов все же уникален, а миссионеры не должны считать неприятие самих себя сопротивлением Самому Богу.

— А специфически современные причины для объяснения миссионерского кризиса вы видите?

— Да. Наша церковь до сих пор не умеет жить в условиях информационных войн. У нас в Церкви по старинке ценят слово. Редкое слово, однажды сказанное, все равно для нас ценно. В «информационном обществе», увы, произошла девальвация слов. Сегодня нужно много слов. Инфошум забивает мысль и речь, вымывает кладовую памяти. Значит, надо раз за разом возвращаться к одним и тем же темам и объяснять наш мир перед разными людьми. Надо постоянно вновь и вновь актуализировать свою позицию, обосновывать ее, объяснять, искать новые аргументы для объяснения старой веры. Точно также нужно постоянное, а не разовое усилие при объяснении церковной реакции на события современной жизни.

Не менее печально и отсутствие сословной солидарности. К сожалению, я часто вижу, что как только священник своими выступлениями вызывает недовольство каких-либо влиятельных людей, то наши архиереи за него не вступаются. Вместо того, чтобы защищать его, тут же говорят, что «это его личная позиция, а я, Ваше Превосходительство, немедля уберу его с этого прихода, дабы неповадно ему было впредь Вам досаждать!».

— Но ведь эта ситуация и не изменится. Архиереи — люди пожилые, а пожилые люди своих взглядов и стиля жизни почти никогда не меняют…

— Оставим место для чуда Божия.

— Любой православный человек слышит множество вопросов о своей вере — не всегда доброжелательных — от друзей, родственников. Имеет ли смысл вступать в дискуссии о православии, не имея должной богословской подготовки?

— Ну, во-первых, любой инструмент нуждается в настройке, будь то гитара или же твоя богословская лира, или труба благовествующая [993]. Дружеские и семейные дискуссии — то, с чего начинает любой будущий миссионер.

Во-вторых, то, что ты начинаешь защищать, глубже входит в тебя, и ты лучше понимаешь свою же веру.

В-третьих, люди видят, что для тебя твоя новая вера действительно дорога и важна.

Так что не стоит стесняться, тем более, что понятную начальную нехватку рациональных аргументов может компенсировать обаяние искренне верящей юности. И вообще — пока не начнешь именно эту работу, как ты поймешь, что именно к ней ты и призван? «Но кто мог знать, что он — провод, пока не включили ток?!».

— А если у человека нет дара слова, дара убеждения?

— Тогда хотя бы воздержись от осуждения миссионеров, не верь дурным сплетням о них и не передавай эти осуждающие сплетни дальше.

— А как в себе воспитать умение возвышать свой голос в защиту своей веры?

— Для начала полюбить слово Божие, Евангелие. Полюбить — значит в том числе и запомнить. Доколе баптисты будут говорит о нас, что «православные Евангелие целуют, но не читают»? Почему Писание так скользит по нашей памяти, не оставаясь в нем? Однажды послушник спросил оптинского старца Моисея: «Отче, почему я читаю отцов, а в памяти их слова не остаются?». И старец ответил: «Скажи, а когда так бывает, что ты вкушаешь пищу, а она не остается в тебе, но сразу извергается вон?». — «Когда желудок болен». — «Ну вот так же и с душой. Если ум твой не удерживает святые слова, значит, он болен» [994].

Увы, еще в начале XX столетия архиепископ Никон (Рождественский) писал: «Среди русской публики, превосходящей своим невежеством в Священном Писании все народы, можно городить относительно Библии какую угодно чушь» [995].

Хорошо бы почаще вспоминать, что слово православный — это прилагательное к существенно-существительному: христианин . И Библия — это не баптистская книга, а наша.

Это вопрос о том, насколько христоцентрично современное православное мышление.

Апостол Павел говорил о святых как об облаке свидетелей (см. Евр 12:1). Но в сознании некоторых людей это облако сгущается настолько, что заслоняет собой солнце, то есть Самого Христа.

Например, мне грустно было видеть то, что в нашей Церкви, по сути, никак не отпраздновали 2000-летие Рождества Христова. Нет, официально провели несколько концертов, банкетов и так далее. Но никакого миссионерского всплеска в этой связи не было. Не было серии христологических публикаций. Христос и в 2000 году не стал главной темой наших проповедей. Хоть одна книга о Христе была ли тогда написана и издана? Только несколько художественных альбомов…

Это значит, что тема Христа — это не есть нечто, вдохновляющее преподавателей наших духовных школ. Только в Свято-Тихоновском богословском институте вышел юбилейный сборник. Но и там были только переводы отцов и западных богословов плюс пара молодежных работ. А ведь редакция заранее обращалась к преподавателям института: «Отцы, пишите, готовьте», но мало кто вдохновился. Я отчего-то убежден, что если бы для сборника избрали другую тему — например, крестный путь Царской Семьи, — то сборник получился бы раза в четыре толще.

У нас нет потребности делиться с людьми своим переживанием Христа. Батюшка на проповеди может на время оторваться от бумажки, чтобы поделиться своими личными впечатлениями, например, от паломничества в какой-нибудь монастырь, может даже поделиться своими переживаниями того, что было «вчера на требе». Но как редко в наших храмах видишь, чтобы батюшка, точно так же, по требованию сердца; обратился вдруг к евангельскому тексту о Христе (вне зависимости от того, что это место сегодня на службе не читали) и сказал: «Вот, послушайте какое толкование я нашел у такого-то святого отца о таком-то поступке Христа, о таком-то Его слове».

И еще я не раз бывал в домах священников, у которых в домашнем иконостасе не было иконы Христа. Вернее, Он присутствовал, но только как младенец на руках у Богородицы. В центре же красного угла поставлялась либо самая старая или дорогая икона, либо самая большая, либо изображение самого чтимого в данной семье святого. Если же образу Христа там все же находилось место, то где-то далеко от центра и размеры этого образа сильно уступали размерам многих других икон.