Андрей Кураев - ТРАДИЦИЯ. ДОГМАТ. ОБРЯД

Дух Святой Действует в Церкви и по сей день.

Писание содержит все знания, необходимые для нашего спасения, но оно недостаточно для того, чтобы мы познали смысл этих знаний. Писание должно читаться через дар того же Духа, который вдохновил сами Писания. Дух внес смысл в человеческое слово. Кто же может вынести этот смысл из слов и донести их до сердца читающего человека? Бог дает постижение Своего слова. Благодаря новому действию Бога мы познаем смысл Его Откровения. Так были открыты глаза эммауским путникам и на Христа, и на смысл Моисеева закона… Иисус один может снять покрывало с наших глаз, чтобы мы могли понять написанное. [70] Ориген. Entretien avec Heraclide. // Sources chretiens. vol. 67, Paris, 1960, p. 91. — Ориген. Entretien avec Heraclide. // Sources chretiens. vol. 67, Paris, 1960, p. 91. Чтобы понять слово Господа к апостолам, надо почувствовать действие Духа в нас. Писания никогда не было единственным источником, через который Церковь познавала Свою Главу. Скорее Церковь использовала Писания лишь как способ оправдания своей проповеди, проповеди о своем опыте. Тот же Дух, который говорил в пророках, который есть “автор” Писания, живет и оживляет Церковь — и потому церковная экзегетическая традиция единородна с Писанием.

Современный библеист о. Михаил Дронов писал: “Если вместе с Писанием не передать опыт богопознания, то невозможно понять, что написано, потому что написано как раз об этом богопознании. Слепому, если он никогда не имел зрения, невозможно объяснить, что такое “красное” или “зеленое.” Все, что написано, обращено к уже имеющемуся опыту, переданному путем Таинств, в которых человек опытно переживает богопознание. В Таинствах передается тот ключ, который откроет смысл написанного, передается то “подобное,” которым человек сможет измерить “подобное” этому в Писании… Особо важно отметить, что это правило веры передается как объективное знание, а не как субъективное ощущение, потому что оно объективно передается в Таинствах Церкви.” [71] Дронов Михаил, протоиерей. Писание и Предание. // ЖМП, 1994, N. 1. С. 21. [72] Кстати, эти слова о. Михаила мне кажутся не вполне согласными с его же утверждением, что "Предание есть способ прочтения, истолкования Писаний" (с. 18). Как нельзя сводить христианство к тексту Евангелия, так нельзя и Предание редуцировать к герменевтической школе. Выработка герменевтической традиции и даже благодатная помощь Духа в постижении Писания суть лишь проявления Предания, но они не тождественны "Преданию Таинств", о котором в согласии со святым Василием Великим так же свидетельствует о. Михаил. Отождествление же Апостольского Предания с герменевтикой, заявленное в цитированной фразе о. Михаила, может быть подкреплено авторитетом прот. Георгия Флоровского: "Апостольское Предание, как оно хранилось и понималось в Древней Церкви, не было скреплено сводом сложных и обязывающих предложений (то есть не принимало вид логической структуры, текста), оно было, скорее видением смысла и силы события Откровения, Откровения о Боге, Который действовал и действует" (прот. Георгий Флоровский. Писание и Предание с православной точки зрения. // Вестник Русского Западноевропейского патриаршего экзархата, 1964, № 45, С. 60). И все же мне представляется, что Предание — онтологическая, а не герменевтическая реальность.

Итак, одно Писание не исчерпывает духовной жизни христианина. Предание не сводится к повторению апостольской проповеди, к “правилу веры” или даже к адекватной экзегезе Писания. Оно объемлет одновременно чувства, мысли, надежды и действия. По прекрасному выражению И. Конгара, “Предание — это всё, что нам было дано, чтобы мы могли жить в Завете.” [73] Congar Y. La Tradition et les traditiones. Essai theologique. Paris, 1963. p. 75.

Писание говорит о Завете, но осуществляет себя этот Завет не в книге, а в таинстве об ожения. Служение Духа, составляющее онтологическую суть Предания — это осуществлять в конкретном человеке, в конкретном времени и пространстве то, что для всего человечества было совершено Христом. Традиция осуществляет то объективное обновление человеческой природы, которое дает Христос. Дух усваивает нам плоды Крестной Жертвы.

Живой опыт Богообщения.

Насколько недостаточно протестантское противопоставление Писание дальнейшей жизни Церкви видно из слов апостола Павла к Тимофею: “Держись образца верного учения” (2 Тим. 1:13). Образец здесь — Ypotiposis : набросок, эскиз, общее начертание. Это слово прилагалось к картинам, над которыми еще предстоит работать, к скульптурам, еще не вполне явившим замысел скульптора о себе, к литературным записям, формулирующим лишь самую общую идею задуманного произведения. [74] см. Spicq C. Les Epitres pastorales. Paris, 1947, p. 158–159. Апостольский дар должен был расти, шириться и преображать человеческое общество. В притче о талантах Христос говорит о дарах Своего Царствия, принятие которых предполагает дальнейшую работу, усовершенствование.

Протестанты говорят, что предание есть не что иное как пересказ Писания, пересказ апостольской проповеди. [75] Богословские труды. 1968. № 4. С. 206. Древнецерковное понимание Предания говорит о нем, как об опыте Богообщения, который впервые пережили не только апостолы, но и последующие поколения христиан, людей, возрожденных Духом Святым. Их свидетельство, как свидетельство опыта, если оно являет и подтверждает свою идентичность с опытом апостолов — достойно того, чтобы Церковь с доверием относилась к сказанному ими и через них.

Логическое первенство так понятого Предания по отношению к Писанию как одной из форм фиксации опыта Богообщения подтверждается и исторически. Церковь исторически первичнее Евангелий. Сам факт существования четырех Евангелий, различных и по стилю, и по языку, и по богословскому замыслу, и по совокупности сообщаемых сведений о Христе, говорит о том, что у людей должно быть еще и некое средство правильного истолкования разноречий евангелистов. Интерпретация расхождений — того, что свойственно одному из них и остается несказанным в другом — оставлено Церкви, вспомоществуемой Духом. А вне этого Духа книга, предоставленная личному пониманию, становится цитатником, которым легко злоупотреблять, выделяя в нем одни тексты и замалчивая другие, как это делают сектанты.

Писание неотделимо от Предания.

Вне Церкви и ее Духа Библия теряет (как показывает история протестантской “библейской критики” 19 века) свою святость. Реформаторы похитили у Церкви ее Библию. Однако, оказалось, что унесенная, она по дороге превратилась просто в “книги,” в старинные записи или “письмена,” разной относительной ценности и достоверности. Но признание того, что “историческая Церковь” 3–4 веков была единодушна с апостолами, внушает доверие к сделанному ею в этот период окончательному отбору новозаветных книг. “Подобное познается подобным,” — гласит древний принцип познания. Если протестанты утверждают, что с началом Константиновской эпохи историческая Церковь утратила первоапостольские дары — то с помощью чего же смогла она отличить апостольские писания от апокрифов? Только святая Церковь могла узнать книги, завещанные ей Духом Святым.