Хусто Гонсалес - История христианства Том II. От эпохи Реформации до нашего времени.

В октябре 1531 года пять католических кантонов неожиданно напали на Цюрих. У защитников не было достаточно времени для подготовки к сражению, так как они не знали, что находятся в состоянии войны, пока не увидели вражеские знамена. Цвингли выступил с передовым отрядом в надежде продержаться, достаточно долго, чтобы дать время для организации защиты города. В битве при Каппеле католические кантоны разгромили цюрихское войско, а сам Цвингли погиб.

Через месяц с небольшим был подписан Каппельский мир. Протестанты согласились покрыть расходы, связанные с войной, получив взамен заверение, что каждый кантон будет свободен в выборе вероисповедания. В результате в одних швейцарских кантонах прочно укрепился протестантизм, а другие остались католическими. Миграция населения из одного кантона в другой в поисках возможности исповедовать свою веру вскоре привела к тому, что одни кантоны стали чисто протестантскими, а другие – чисто католическими.

В богословии Цвингли много общего с богословием Лютера, поэтому здесь мы остановимся главным образом на различиях между этими двумя реформаторами. Различия эти обусловливаются в первую очередь путями, которыми они шли. Путь Лютера – мучительный поиск души, нашедшей в конце концов утешение в библейском послании об оправдании верой. Цвингли же был гуманистом, изучавшим Писание как источник христианской веры, и именно гуманизм побуждал его вернуться к истокам. Это в свою очередь означает, что для Цвингли в сравнении с Лютером характерно более высокое представление о силе разума.

Различия между богословскими воззрениями этих людей хорошо видны на примере того, как каждый из них понимал учение о предопределении. Они были едины во мнении, что это учение основывается на Библии и что его надо провозглашать как основание учения об оправдании только благодатью. Но для Лютера учение о предопределении было выражением и конечным результатом его собственного опыта осознания себя беспомощным перед лицом греха, и именно поэтому он заявлял, что спасение – дело не его рук, а Бога. Цвингли же рассматривал предопределение как логическое следствие самой природы Бога. По мнению швейцарского реформатора, основной аргумент в пользу теории предопределения заключается в том, что Бог, будучи всевластным и всеведущим, знает обо всем наперед и определяет развитие событий. Лютер не прибегал к такой аргументации, он довольствовался заявлениями о необходимости предопределения в связи с неспособностью человека самому сделать что-нибудь для своего спасения. Он, по-видимому, не соглашался с аргументацией Цвингли, построенной на разумных основаниях, а не на библейском откровении и не на собственном переживании Благой Вести.

В своих представлениях об изначальном христианстве Цвингли следовал определенной традиции, влияние которой не вполне им осознавалось: благодаря работам Юстина, Оригена, Августина, Дионисия Ареопагита и других авторов в течение многих лет широкое распространение получало неоплатонистское истолкование христианства. Это направление отличалось, в частности, тенденцией принижать значение материи и противопоставлять ее духовной реальности. Это, наряду с прочим, было причиной того, что Цвингли склонялся к простым формам богослужения, в ходе которых чувства верующего не отвлекаются на материальное. Лютер, со своей стороны, считал материальную сферу не препятствием для духовной жизни, а ее помощником.

Последствия этих расхождений во взглядах со всей очевидностью проявлялись в понимании реформаторами таинств, в первую очередь – евхаристии. Лютер полагал, что когда совершаются внешние человеческие действия, происходят и внутренние божественные действия. Цвингли же не признавал за таинствами такой силы, ибо это означало бы ограничение свободы Духа. По его мнению, материальные хлеб и вино и связанные с ними физические действия могут быть лишь символами духовной реальности.

Для обоих реформаторов взгляды, которые они отстаивали по вопросу о таинствах, имели важное значение, так как они составляли неотъемлемую часть их богословия в целом. Поэтому, когда политические обстоятельства побудили ландграфа Филиппа Гессенского организовать встречу немецких и швейцарских реформаторов для выработки общей позиции, вопрос о присутствии Христа в евхаристии оказался непреодолимым препятствием. Это произошло в 1529 году, когда по приглашению Филиппа в Вартбурге собрались все видные деятели Реформации: Лютер и Меланхтон из Виттенберга, Буцер из Страсбурга, Эколампадий из Базеля и Цвингли из Цюриха. По всем вопросам, за исключением смысла и действенности причащения, между ними было достигнуто согласие. Быть может, они бы пришли к единому мнению и по этому пункту, если бы Меланхтон не напомнил Лютеру, что компромисс с Цвингли в данном вопросе оттолкнет немецких католиков, которых Лютер и его соратники еще надеялись привлечь на свою сторону. Некоторое время спустя, когда разрыв с католиками стал необратимым, сам Меланхтон достиг согласия с швейцарскими и страсбургскими реформаторами.

Как бы там ни было, приписываемые Лютеру на Марбургской встрече слова: "Мы разные по духу" – заключают в себе совершенно справедливую оценку ситуации. Разногласия по вопросу о евхаристии вовсе не были каким-то второстепенным пунктом их богословских воззрений и проистекали из расхождений во взглядах, касающихся связи между материей и духом и, следовательно, природы Божьего откровения.

И Лютер, и Цвингли пришли к убеждению, что за прошедшие столетия христианство перестало быть таким, каким оно было в новозаветный период. Лютер стремился очистить его от всего, что противоречит Писанию. Цвингли шел еще дальше и утверждал, что вера и практические дела должны основываться только на том, что находит ясные библейские подтверждения. Но вскоре появились люди, заявлявшие, что Цвингли не развил свои идеи до логического конца.

По мнению этих критиков, Цвингли и Лютер забыли, что в Новом Завете церковь четко противопоставляется окружающему ее обществу. Следствием этого стали гонения, так как римское общество не могло терпимо относиться к раннему христианству. Поэтому компромисс между церковью и государством, достигнутый в результате обращения Константина, сам по себе был предательством раннего христианства. Истинное повиновение Писанию требует, чтобы начатая Лютером реформация пошла гораздо дальше рамок, установленных этим реформатором. Церковь не надо путать с обществом в целом. Коренное различие заключается в том, что членом общества человек становится просто-напросто в силу факта своего рождения в нем, не требующего принятия решения с его стороны, тогда как членом церкви он может стать, только самолично приняв данное решение. Исходя из этого, крещение младенцев недопустимо, так как оно подразумевает, что человек становится христианином просто потому, что он родился в обществе, считающемся христианским. Это делает необязательным принятие личного решения, в котором и заключается сама суть христианской веры.