А. П. Лебедев - Духовенство в Древней Вселенской Церкви

Наконец, нет сомнения, что церковь еще в эпоху гонений обзавелась недвижимым имуществом. Так, в Миланском указе Константина Великого 313 года, которым прекращалось гонение, между прочим говорится: «так как мы знаем, что христиане имели во владении не только те места, в которых они обыкновенно собирались, но и другие, составлявшие собственность не частных лиц, а достояние целого общества, то и эти мы приказываем возвратить христианам». В другом позднейшем указе Константина в числе таких владений, которые, по заключении гонений, возвращены были церкви, упоминаются дома, поля, сады [852] Но по недостатку данных, мы не можем определенно решить вопроса: доходы с этих имуществ могли ли поступать в пользу духовенства или нет?

Мы перечислили все статьи доходов, из которых составлялось материальное обеспечение духовенства. Между этими статьями самое видное место занимали остатки припасов, приносимых верующими для Евхаристии и агап, денежные пожертвования в церковную кружку и начатки от произведений земли. Было бы ошибочно думать, что духовенство в этом случае получало доходы от паствы, специально назначенные на нужды духовных лиц. Таких специальных доходов, как это мы находим в наше время, в разбираемую эпоху не было. Духовенство пользовалось частью тех приношений, какие вообще назначались на бедных, больных и всякого рода несчастных, принадлежащих к данной общине. Клирики, не исключая и епископа, получали содержание от церкви, подобно всем другим лицам, не могущим содержаться и пропитывать себя на собственные средства. В документах II и III века нет упоминаний о каких-либо денежных доходах и вещевых пожертвованиях исключительно для духовенства. Так, Иустин говорит вообще о денежных сборах, происходивших в церковных собраниях и назначавшихся на содержание вдов и сирот, больных и т. д., — причем не упоминается о сборах в пользу духовенства. Тертуллиан тоже, говоря о ежемесячных сборах пожертвований, состоявших из денег и происходивших в церковных собраниях, разъясняет, что сборы назначались на воспитание мальчиков и девочек, лишившихся родителей, на содержание стариков, лиц, потерпевших кораблекрушение, но ни словом не упоминает о духовенстве и его особых правах на пользование денежными церковными доходами. Правда, в позднейших свидетельствах, например, в так называемых Правилах Апостольских , уже ясно говорится, что духовенство, начиная с епископа, может заимствовать из церковных сумм деньги, необходимые для своего пропитания, но во всяком случае в данном отношении клирики здесь уравниваются со всеми бедняками, живущими за счет церковных щедрот. Едва ли больше прочих неимущих имели клирики права и по отношению к остаткам от Евхаристии и агап и только начатки принадлежали клиру в большей степени, чем прочим беднякам, хотя и от начаток бедняки не были устранены. Можно более точным образом определить, как велики или невелики были права духовенства на всякого рода церковные пожертвования по сравнению с правами других неимущих лиц. Так, в Постановлениях Апостольских и Правилах Апостольских ясно дается понять, что главными претендентами на церковные доходы были бедняки и всякие несчастные, а за ними уже и лица духовные. В Постановлениях (II, 25) следующее заповедуется епископу: «добровольные приношения на убогих (т. е. вообще разные статьи церковных пожертвований) пусть епископ правильно разделяет сиротам, вдовам, страждущим. Разделяя всем нуждающимся по справедливости, и сами (епископы) пользуйтесь от благ Господних, но не злоупотребляя ими, едя от них, но не поедая всего одни». Таким образом в Постановлениях епископы представляются помещенными в самом конце списка лиц, имевших право на церковные доходы. Они, епископы, но, конечно, и другие клирики, пользуются остатками после удовлетворения нужд вдов, сирот и неимущих. В Правилах Апостольских находим почти то же самое. Так, в одном (41) правиле говорится: «о церковном имуществе (деньгах) заповедуется, чтобы епископ всем распоряжался и раздавал нуждающимся через пресвитеров и дьяконов; также, если он нуждается, то и сам пусть заимствует на необходимые нужды свои и странноприемлемых братии, да не терпят недостатка ни в каком отношении». Здесь опять первое место между претендентами на церковные деньги отводится нуждающимся вообще, а епископ занимает уже второе место. Меньше епископа имел права на церковное вспомоществование лишь класс путешественников, т. е. лица совсем сторонние для данной церковной общины. Известный канонист Зонара, истолковывая одно из Правил Апостольских (59), которым требуется, чтобы высшие клирики при разделе доходов не отделяли низших клириков, замечает: «Писание называет церковное имущество имуществом убогих. И должно раздавать его бедным. Если же предстоятели церквей должны удовлетворять других нуждающихся, то сколь более должны удовлетворять подчиненных им клириков, находящихся в бедности». [853] Опять дается знать, что доля доходов духовенства была одной из долей, назначавшихся из церковных стяжаний на удовлетворение убогих. Замечательно, когда Постановления Апостольские требуют, чтобы от пиров, устраиваемых верующими, уделялось что-либо епископу и другим клирикам, то этот памятник ставит духовенство не на первом месте, а сначала приказывает призывать к пользованию от пиршественных яств благочестивых, но бедных старушек, а потом уже дает известную заповедь касательно духовенства (II, 28). Значит и в этом случае епископы и прочие клирики фигурируют в качестве лиц материально необеспеченных. Итак, мы видим, что духовенство II и III века не имело своих специальных церковных доходов; а пользовалось от той же самой церковной кружки, которая назначалась на поддержание неимущих и убогих, причем на эту кружку прежде всего имели право эти нищие и убогие, а после них уже и епископ с клириками. Епископ и клирики представляются «из нищих нищими». [854] Быть может, многие из читателей, а пожалуй и все, подумают: какое было неприглядное положение древнейшего духовенства. «Жили как нищие, фи!» Считаем своим долгом заметить, что подобный взгляд на положение духовенства II и III вв. несправедлив. Можно жить и пропитываться трояким образом: во-первых, личным физическим трудом, т. е. прямо заставлять землю давать нам нужное для пропитания, жить, таким образом, вполне независимо от кого-либо — идеал графа Л. Н. Толстого, идеал, сходный у него с древнехристианским монашеством; во-вторых, можно не трудиться физически над возделыванием земли, а иметь так называемые свободные профессии, пропитываться же за счет доброхотных даяний других лиц, ценящих эти профессии; наконец, в-третьих, можно исполнять разные административные, судебные, военные и т. п. должности и получать жалованье, добываемое при помощи податных инспекторов. Нет сомнения, второй способ прокормления, который практиковался в среде духовенства в древности, и теперь преобладает в русском духовенстве, есть менее благовидный, чем первый способ, но он имеет преимущества перед третьим способом из числа прежде упомянутых нами. Духовенство рассматриваемого времени жило на деньги, которые каждый клал в церковную кассу, ни мало не обременяя себя; на эту сумму жили разные лица и между прочим духовенство. Кроме хорошего в этом обычае ничего нет, если не быть щепетильным. Когда мы впоследствии узнаем, как стало жить христианское духовенство с IV века, не довольствуясь доходами, установившимися во II и III веке, то поймем, как многого лишилась церковь, утратив прежний порядок материального обеспечения духовенства, — поймем, что жить на положении нищего из нищих гораздо лучше, чем принудительно возлагать долг своего содержания на других.