Джеймс Данн - Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

Итак, наша задача — разобраться в роли предания в первохристианстве. Как первохристиане относились к тому, что получили от своих предшественников в вере? Как, скажем, Павел откликался на слышанное им от Анании, Петра и других об Иисусе и благовестии? В частности, становились ли предания, получаемые первохристианами, основой их единства, работали ли они на практике как узы единства в общинной жизни? В некотором смысле мы уже немало об этом говорили: ибо в главах II и III мы анализировали именно многообразие и развитие конкретных традиций, — традиций керигматических и вероисповедных. В одной из последующих глав мы поговорим о традициях литургических и катехетических (см. ниже § 36). А сейчас обратимся к роли предания как такового: какую роль играло предание в первохристианстве? В какой мере оно способствовало единству?

Поскольку Иисус был иудеем, а христианство начиналось как иудейская секта, мы для начала рассмотрим иудейскую традицию I в. Как Иисус и первохристиане отвечали на религиозные предания, которые, несомненно, сыграли роль в их иудейском воспитании?

16.1. Роль предания в иудаизме. Важно отметить, что в иудаизме времен Иисуса этот вопрос дискутировался. Преимущественно это был спор фарисеев с саддукеями. Для фарисеев Тора была как письменной (Пятикнижие), так и неписьменной (устное предание). Саддукеи же считали авторитетной только письменную Тору [172] "Фарисеи передали народу, на основании древнего предания, множество законоположений, которые не входят в состав Моисеева законодательства. Ввиду этого‑то секта саддукеев совершенно отвергает эти наслоения, требуя обязательности лишь одного писаного закона и отнимая всяческое значение у устного предания" (Иосиф Флавий, Иудейские древности XIII. 10.6 (297)). 4 "Что бы ни раскрыл достойный ученик в будущем в присутствии Рабби, уже было сказано Моисею на Синае" (И. Т. Пеа 2:5; процитировано в R. Т. Herford, The Pharisees, 1924, Beacon 1962, p. 85). . Поскольку фарисеи заработали на сей счет дурную репутацию, надо попытаться понять, почему они столь высоко ставили устное предание. Фарисеи понимали: в письменном законе всех жизненных случаев не предусмотришь; и, если они не хотят, чтобы письменная Тора превратилась в архаичный реликт, Тору нужно дополнять и интерпретировать, отвечая на изменяющиеся общественные условия. Для фарисеев Тора была чем‑то более великим, более святым и актуальным для жизни, чем письменное слово как таковое. На практике это означало рост предписаний и правил, призванных решать ситуации, не оговоренные в письменном законе. Для фарисеев они были авторитетны, но не сами по себе, а только если их можно было рассматривать как толкования письменного закона, как раскрытие сокрытого в письменной Торе 4. Но если предание — оправданная интерпретация письменной Торы, его можно считать частью Торы и наделять авторитетом Торы. Саддукеи же полагали, что, коль скоро оно не есть часть письменной Торы, оно и не может обладать авторитетом.

Существовали две формы интерпретации: галаха и агада. Галаха — э то декларация воли Божьей о какой‑то конкретной ситуации, правило о том, как нужно поступить. По мере того как одно поколение сменялось другим, правила прежних учителей запоминались и передавались дальше, в результате чего возникло большое прецедентное право, охватывающее все случаи практической жизни, вопросы не только религиозные, но и гражданские и уголовные. Именно эту удлиняющуюся цепочку передаваемого учения, серию взаимосвязанных "галахот" Марк и Матфей называют "преданием старцев". Впервые оно было кодифицировано и записано в Мишне (II в. н. э.). Мишна в свою очередь стала объектом изучения, которое вылилось в создание Талмуда. Но этот процесс уже был достаточно развит к 70 г. н. э. [173] См., например, работы Ньюзнера, упомянутые выше, в предисловии ко второму изданию (прим. 7); также главы 1–3 в J. D. G. Dunn, Jesus, Paul and the Law, SPCK 1990.

Агада — это интерпретация Писания, предназначенная не для регуляции поведения, а для назидания. Она была гораздо свободнее, чем галаха, — результат вольной работы воображения над содержанием Писания с целью вынести из него религиозные и нравственные уроки, полезные для благочестия и поклонения. Часть агады сохранена в Талмуде, но в основном она рассеяна по различным мидрашам. В главе V у нас будет возможность рассмотреть некоторые методы, использовавшиеся учителями времен Иисуса для того, чтобы выводить из письменного закона свои толкования и уроки (§ 21).

16.2. Отношение Иисуса к преданию. Достаточно очевидно, что Иисус отвергал значительную часть господствовавшей галахи. Каким бы ни было его отношение к письменному закону (см. ниже § 24.5), нет сомнений, что он резко выступал против нескольких признанных установлений устного закона. Поскольку по субботам он регулярно посещал синагогу (Мк 1:21; Лк 4:16; 13:10; и ср. Мф 23:3), нельзя сказать, что он отвергал предание целиком. Однако реалии таковы, что в единственных евангельских упоминаниях о предании как таковом Иисус решительно его критикует (Мк 7:1–13/Мф 15:1–9). В данном отрывке Иисус прямо противопоставляет "заповедь Божию" и "слово Божие" "преданию старцев". Фарисеи могли считать галаху частью Торы Божьей и радоваться ей (послушание ей — послушание Богу). Однако Иисус, похоже, находил это предание утомительным и чуждым духу любви к Богу и ближнему, — серией детальных правил, которые не стимулировали, а удушали послушание в свободной любви.

Большие сомнения Иисуса в устном предании особенно явствуют из его позиции по трем вопросам — субботы, ритуальной чистоты и обета "корван". Интерпретируя заповедь о субботе, раввины выявили 39 различных видов работы, запрещенных в субботу (в частности, "…завязывать две петли… делать два стежка… писать две буквы…") [174] Мишна, Шаббат 7:2. См. далее J. D. G. Dunn, 'Mark 2.1–3.6: a Bridge between Jesus and Paul on the Question of the Law', NTS, 30, 1984, pp. 395–415; репринт в Jesus, Paul and the Law (см. выше прим. 5), глава 1, где, в частности, отмечается, сколь хорошо разработанной была субботняя галаха во времена Иисуса. . С точки зрения Иисуса, такой подход делает людей рабами субботы; предание о субботе мешает им выполнять заповедь о любви. Субботняя галаха не только не объясняет волю Божью, но и противоречит ей (Мк 2:23–3:5). Аналогичным образом обстоит дело с фарисейскими правилами об омовении рук перед едой (Мк 7:1–8). "Предание человеческое" способствует тому, что верующий остается на уровне чисто внешнего поклонения и тем самым поощряет ханжество [175] J. D. G. Dunn, 'Jesus and Ritual Purity: a study of the tradition history of Mark 7.15', Λ Cause de l'Evangile, Cerf 1985, pp. 251–276; репринт в Jesus, Paul and the Law (см. выше прим. 5), глава 2. . Еще резче Иисус критиковал казуистику "корвана" (Мк 7:9–13): она давала повод сыну излить свой гнев на родителей, сняв с себя всякие обязательства перед ними (для этого сын посвящал храму все деньги, которые должны были пойти на поддержку родителей). Предание, зародившееся как один из способов интерпретации закона, на практике оказывалось выше закона.