Ричард Бокэм - Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей

Как мы уже отмечали в связи с отождествлением у Поликрата двух Филиппов, для раннехристианской экзегетики Нового Завета было характерно слияние персонажей, носящих одно и то же имя. Другие примеры такого слияния можно найти в «Деяниях Павла», написанных во II веке (во времена Поликрата), где Иуда, принимавший Павла в Дамаске (Деян 9:11), отождествляется с Иудой, братом Господним (Мк 6:3) [1156], или в «Протоевангелии Иакова» (23–24), где отождествлены Захария, отец Иоанна Крестителя, и Захария, убитый в Храме (Мф 23:35). Можно вспомнить и то, как видные фигуры ранней постапостольской церкви — сравнимые со Старцем Иоанном из Эфеса — отождествлялись с героями новозаветных писаний, носившими то же имя: Климент Римский — с Климентом из Флп 4:3 (Евсевий, Церковная история 3.4.9), Лин Римский — с Лином из 2 Тим 4:21 (Ириней, Против ересей, 3.3.3; Евсевий, Церковная история, 3.4.8), пророк Ерма, автор «Пастыря» — с Ермой из Рим 16:14 (Ориген, ad loc). Последние два случая исторически вероятны, но очевидно, что отождествление всегда проводилось не на основе исторических данных, а в ходе экзегезы.

Вполне вероятно, что отождествление Любимого Ученика с Иоанном из Деян 4:6 облегчил Ин 18:15, где Иоанн (если считать его Любимым Учеником) описывается как человек, близкий к первосвященнику. В Деян 4:6 Иоанн упоминается третьим, после Анны и Каиафы. Человек, знавший, что в поздний период Второго храма первосвященники, как правило, занимали эту должность очень недолго, или на основе Ин 18:13 ошибочно решивший, что они сменялись ежегодно, легко мог сделать вывод, что такой видный член первосвященнического рода, каким кажется Иоанн из Деян 4:6, должен был в какой–то момент исполнять должность первосвященника. Причиной отождествления этого Иоанна с Любимым Учеником Иоанном могло быть — помимо обычной экзегетической практики — естественное желание Эфесской церкви найти в складывающемся новозаветном каноне какие–либо дополнительные упоминания о своем Иоанне, авторе чтимого ими Евангелия. Однако такое отождествление служило и личным целям Поликрата в его послании к Виктору Римскому: оправданию соблюдения четырнадцатого дня, соответствующего Иоанновой хронологии Страстей. Кто мог судить о точном хронологическом соотношении Страстей с иудейским праздником лучше свидетеля Страстей, служившего первосвященником?

Вполне возможно, что Поликрат, явно гордившийся своим знанием писаний, самостоятельно отождествил своего прославленного родственника с Иоанном из Деян 4:6. Однако независимо от того, сам ли Поликрат провел этот отождествление или унаследовал его от местной традиции — оно достаточно значительно. Оно ясно показывает, что Эфесская церковь, желая найти в новозаветных писаниях какие–либо (кроме Евангелия от Иоанна) упоминания о своем Иоанне, Любимом Ученике, вовсе не отождествляла его с Иоанном, сыном Зеведеевым. Отождествление его с Иоанном из Деян 4:6 делает невозможным одновременное его отождествление с Иоанном, сыном Зеведеевым [1157] , который появляется в том же повествовании как один из двух учеников, которых допрашивают Анна, Каиафа, Иоанн и Александр. Очевидно, эфесская традиция об их Иоанне ясно гласила, что этот Иоанн — не Иоанн, сын Зеведеев; и даже в конце II века эфесяне настаивали на этом различении, хотя в других местах отождествление двух Иоаннов уже произошло, а в следующем столетии распространилось повсюду.

Мы показали, что в преданиях провинции Азия, в особенности города Эфеса, во II веке Иоанн, написавший Евангелие от Иоанна и фигурирующий в нем под именем «ученика, которого любил Иисус», не отождествлялся с Иоанном, сыном Зеведеевым. Он был известен как ученик Иисуса, не принадлежавший к кругу Двенадцати, последние годы жизни проведший в Эфесе, хорошо известный окрестным церквам — особенно прославленный своим долгожительством, поскольку он пережил большинство своих современников. Он был похоронен в Эфесе; могила его была там известна, и в конце II века Поликрат, епископ Эфесский, называл себя его кровным родственником. Во всех источниках, до сих пор нами рассмотренных, нет никаких указаний на связь Иоанна, сына Зеведеева ни с Евангелием, ни с Эфесом. Такие ассоциации могли возникнуть лишь через вторичное отождествление Иоанна Эфесского, Старца Иоанна у Папия с Иоанном, принадлежавшим к числу Двенадцати. О том, что Иоаннов двое, было известно не только в Азии: то же знание видим мы и в Каноне Муратори — то есть, по всей видимости, в Риме или в Италии, куда относят этот документ большинство ученых. Объяснение этому — по–видимому, зависимость Канона Муратори от Папия.

В начале третьей книги своего огромного труда «Против ересей» (с. 180) Ириней Лионский рассказывает вкратце об апостольском происхождении каждого из четырех Евангелий, которые он считает истинно апостольскими. Эти высказывания мы рассмотрим здесь, после того, как дали общий очерк мнений Иринея об Иоанне, поскольку существует мнение, что этот текст не принадлежит самому Иринею, но взят им из архивов Римской церкви [1158]:

Итак, Матфей распространил свое Евангелие среди евреев на их языке в то время, когда Петр и Павел проповедовали в Риме и основали церковь. После их отъезда Марк, ученик и переводчик (hermêneutès) Петра, также изложил для нас на письме все, что проповедовал Петр. Также и Лука, спутник Павла, записал в книгу Евангелие, проповеданное им [Павлом]. Затем Иоанн, ученик Господа, приклонявшийся к груди Господней, распространил свое Евангелие, пребывая в Эфесе

Мне представляется, что этот текст Ириней вполне мог составить сам. Замечания о Матфее и Марке явно основаны на Папий, труд которого Иринею был известен (5.33.4). Сам Ириней и в других местах называет Луку «спутником» (sectator, akolouthos) апостолов (1.23.1; 3.10.1; ср. 3.14.1). Замечание о Матфее сделано как будто с точки зрения Рима, но это может отражать собственную связь Иринея с Римской церковью, «матерью» его Лионской церкви. Из двух определений Иоанна одно, «ученик Господень», характерно для самого Иринея [1160], хотя использовалось и в Риме (см. далее). Верно, что Ириней нигде больше не называет Иоанна «приклонявшимся к груди Господней»; однако такое описание, как мы уже видели, использовал Поликрат (Евсевий, Церковная история, 5.24.3), бывший епископом в Эфесе в то время, как Ириней был епископом в Лионе. Это определение точно следует Ин 13:25 — но одно это не объясняет того, почему оно повторяется буквально в текстах двух епископов–современников [1161]. Возможно, это было стандартное определение Иоанна, указывающее на его особую близость с Иисусом, которая и придавала его Евангелию особенную ценность. Скорее всего, стандартным оно было в Эфесской церкви. Оттуда оно могло перейти в Рим, где его узнал Ириней; но, впрочем, проще предположить, что Ириней был знаком с ним именно как с характерной чертой Эфесской церкви. Таким образом, предположение, что Ириней взял все четыре замечания о Евангелиях из одного источника, теряет убедительность. С тем же успехом он мог составить их сам, пользуясь своим знанием Папия и других источников.