Ричард Бокэм - Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей

На основе приведенной нами информации порой делается вывод, что Поликрат, несомненно, говорит не об Иоанне, сыне Зеведеевом [1129]. Дза основных аргумента в пользу этого вывода сильны, но не вполне убедительны. Указывают, что Филиппа Поликрат открыто называет одним из двенадцати апостолов, а об Иоанне этого не говорит. Но на это можно ответить: если мнение, что Иоанн, автор Евангелия, был одним из Двенадцати, было распространено повсеместно, то и Поликрат принимал это как само собой разумеющееся, а в своем послании придал ему более звучный эпитет («приклонявшийся к груди Господа»); он — не просто один из Двенадцати, но тот из Двенадцати, кто был наиболее близок к Господу. Однако такой ответ, разумеется, вызывает новый вопрос: в самом ли деле все считали Иоанна, автора Евангелия, одним из двенадцати апостолов?

Указывают также, что первым назван не Иоанн, а Филипп — однако это может просто отражать убеждение, что Филипп умер раньше Иоанна, который, согласно Иринею, дожил до Траянова правления [1130]. Вполне возможно (хотя мы не можем быть в этом уверены), что и остальная часть списка построена в хронологическом порядке, по датам смерти. Решающий аргумент, который позволит нам утверждать, что Иоанн Поликрата — не сын Зеведеев, мы сможем извлечь лишь из верного истолкования оставшегося элемента информации: священства.

Согласно Поликрату, Иоанн «был священником и носил первосвященническую табличку» (to petalon). Для начала необходимо уделить некоторое внимание слову petalon, которое я перевел как «первосвященническая табличка». Иудейский первосвященник в Иерусалимском храме носил сложный головной убор, подробно описанный у Флавия (Иудейские древности, 3.172–178) [1131]. Это самое подробное из имеющихся у нас описаний, и все прочие описания или упоминания о головном уборе первосвященника в целом с ним совпадают. Поверх обычной головной повязки из льняной ткани, какую носили все священники, первосвященник надевал еще одну, с синей вышивкой. Поверх нее надевался золотой венец с тремя зубцами, окруженный золотой «чашечкой» (kalyx), напоминающей лепестки цветка. Часть венца, закрывающая лоб, представляла собой золотую ленту (telamôn), на которой были начертаны четыре буквы священного имени Божьего (YHWH) [1132].

Иосиф не использует слово petalon (означающее «металлический листок»); однако его используют другие иудеи и ранние христиане, описывавшие головной убор первосвященника, видимо, переводя им еврейское слово sis (буквально «цветок»). По–видимому, имеются две традиции интерпретации этого еврейского слова в Пятикнижии применительно к головному убору первосвященника. Для Иосифа оно, судя по всему, относится ко всему золотому венцу, имеющему форму цветка. Так же понимали его переводчики Книг Исхода и Левита в Септуагинте, использовавшие слово «петалон» [Септ. Исх 28:30 (стих 36 в Еврейской Библии); 36:38 (39:30 в Еврейской Библии); Лев 8:9]; той же переводческой традиции следовали Филон (Жизнь Моисея, 2.114, ср. 116, 132) и, возможно, Климент Александрийский (Выдержки из Феодота, 27.1; ср. Строматы, 5.6.38.6). В то же время, в еврейском тексте Книги Иисуса, сына Сирахова, слово sis явно применяется не к самому венцу, а к его налобной части, на которой выгравированы священные письмена (45:12; ср. 40:4). Греческие авторы, следующие как той, так и другой традиции, переводят sis словом «петалон». Поэтому в «Послании Аристея» 98 и в «Завете Левия» 8:2 под петалоном первосвященника подразумевается золотая табличка на лбу с надписью еврейскими буквами YHWH [1133]. Возможно, такое использование этого греческого слова более правильно.

Говорит ли Поликрат о первосвященническом венце в целом или о той его части, что образовывала золотую ленту на лбу и на которой был выгравирован Тетраграмматон — сказать невозможно. Важно то, что в любом случае речь идет об очень характерном для первосвященника, даже исключительно первосвященническом, элементе головного убора. Из всех золотых украшений, носимых первосвященником, золотой венец со священными буквами на лбу всегда считался важнейшим. В «Послании Аристея» (96–99) он является вершиной торжественного и благоговейного описания первосвященнического убора; так же венчает он описание одеяний Аарона и у Иисуса, сына Сирахова (Сир 45:8–12). По словам сына Сирахова, этот венец с гравированной табличкой представлял собой чудное, восхитительное зрелище (45:12). Также и Иосиф Флавий заканчивает свое описание одежды первосвященника венцом и священной надписью на нем (Иудейская война, 5.231–235; Иудейские древности, 3.159–178). Носить имя Божье, гравированное на золотой пластине, у себя на лбу было исключительной привилегией первосвященника. Иосиф отмечает также, что, если другие элементы первосвященнической одежды могли изготовляться во множестве (Соломон, говорит он, изготовил их тысячи) — «венец, на котором Моисей надписал имя Божье, один–единственный и хранится до сего дня» (Иудейские древности, 8.93) [1134]. Петалон был только один — и считалось, что это тот самый, изначальный, петалон, изготовленный Моисеем для Аарона.

Таким образом, ношение петалона было привилегией и обязанностью первосвященника. Согласно раввинистическому преданию, зафиксированному в б. Киддушин 66а, когда царь Яннай (Александр Янней) [1135]решил спровоцировать фарисеев, отказывавшихся признать его первосвященником, и сделать свое требование очевидным для них — он надел sis. Следовательно, когда Поликрат пишет, что Иоанн «был священником и носил петалон» — он сообщает так четко и недвусмысленно, как только возможно, что Иоанн исполнял должность первосвященника в Иерусалимском храме. Нельзя даже счесть его одним из «первосвященников» (archiereis) в широком смысле слова, как это слово употребляется в Новом Завете и у Иосифа Флавия, где означает членов первосвященнических семей или людей, занимающих высшие храмовые должности. В греческом языке нет термина «первосвященник», который мог бы четко отличить собственно первосвященника от высших священников — «архиереев». Но «священник, носивший петалон» — указание совершенно однозначное. Поликрат сообщает, что Иоанн исполнял в Иерусалимском храме должность первосвященника, наследника Аарона, и говорит об этом именно так, как сказал бы иудей. Можно сравнить это выражение со словами Поликрата, что в четырнадцатый день нисана «народ [иудеи] убирает закваску». Это определение не может быть просто взято из Исх 12:15; оно отражает как современную автору иудейскую практику (вынесение закваски из домов в начале первого дня пресного хлеба), так и еврейские термины, ее описывающие (ср. м. Песахим, 1–2). Слово «народ» (bo laos) в смысле «иудеи» — обычное словоупотребление в иудейской диаспоре, известное по надписям в Малой Азии [1136]. Учитывая большую иудейскую общину в Эфесе и мощный иудео–христианский бэкграунд Эфесской церкви, можно не удивляться, что Поликрат со знанием дела говорит об иудейских реалиях. Возможно, в этих словах даже отражается его гордость своим хотя бы отчасти еврейским происхождением — если, как мы предположили, он претендует на происхождение от одной из дочерей Филиппа.