Брюс Мецгер - Канон Нового Завета Возникновение, развитие, значение

Книги первой категории он называл «омологумены», т.е. принимаемые единодушно повсюду (ομολογούμενα). Таких насчитывается 22: «святая четверица» Евангелий, Деяния Апостолов, Послания Павла [466] В Церковной истории, III. 3, 4, Евсевий говорит, что «каноничность посланий Павла очевидна», но тут же добавляет: «Все же нельзя не заметить, что некоторые отрицают Послание к Евреям, говоря, что о нем спорят (άντιλέγεσθαι) в Римской церкви, поскольку есть основание думать, что оно написано не Павлом». Евсевий, согласуясь с александрийцами (которые, кроме Оригена, единодушно признавали авторство Павла), рассматривал его как произведение этого апостола, принимая при этом мнение Климента Александрийского, что оно написано на иврите, а затем переведено евангелистом Лукой или Климентом Римским (Церковная история, III. 38, 2). , 1–е Петра и 1–е Иоанна. В «дополнение к ним, — продолжает Евсевий, — должен быть назван, если его все же правильно считать подлинным (εϊ γε φαινείη), Апокалипсис Иоанна, относительно которого мы еще приведем разные мнения в надлежащее время». Несмотря на последнее предложение, Евсевий заключает список словами: «Эти книги относятся к числу общепризнанных».

Книги, относящиеся к третьему (промежуточному) классу, Евсевий обозначает словом «антилегомена», т.е. «спорные книги, хотя и приемлемые для большинства членов церкви» (αντιλεγόμενα γνώριμα δ' οΰν όμως τοις πολλοίς). В эту группу он зачисляет Послания Иакова, Иуды, 2–е Петра и 2–е и 3–е Иоанна [467] Удивительно, что, с учетом всего вышесказанного, Евсевий не отнес к числу спорных Апокалипсис Иоанна. Однако Евсевий, не переносивший апокалиптических пророчеств, если не мог указать на их исполнение в Константине, коротко назвал Апокалипсис Иоанна «ложным». О его взглядах на Послание к Евреям см. на с. 203. .

Книги, подпадающие под категорию отвергнутых, Евсевий называет «незаконными» или «подложными» (νόθα) [468] Термин νόθα в этом отрывке употреблен не только в своем обычном значении — «выродок, неподлинный», т.е. фиктивное писание, псевдография, книги с поддельным авторством, но обозначает еще и книги, не отягощенные, так сказать, печатью канонической законности. . К ним относятся Деяния Павла, Пастырь Ерма, Апокалипсис Петра, Послание Варнавы, так называемое Учение Апостолов и Евангелие евреев. К ним же он непоследовательно причисляет Апокалипсис Иоанна, «если это верно» (εί φανείη) [469] Означает ли это странное выражение, употребленное оба раза, когда Евсевий говорит об Апокалипсисе, что у него действительно нет определенного мнения, или (это более вероятно) что он не хотел явно утверждать мнение, которое многим заведомо не понравилось бы? . «Некоторые, как я уже говорил [470] Здесь Евсевий имеет в виду утверждение, которое он делает в предыдущей главе, когда обсуждает проблему каноничности Апокалипсиса. «Большинство мнений о нем до сих пор разделяются» (III. 24, 18). , его отрицают (άθετοΰσιν), другие же числят среди признаваемых книг». «Так же, — продолжает Евсевий, — некоторые думают и о Послании к Евреям». Здесь он еще больше запутывает картину, помещая вместе и ложные, и спорные книги и называя их все «спорными».

В заключение Евсевий перечисляет книги, «выставленные еретиками под именами апостолов». Эти, считает он, хуже ложных и «должны быть отвергнуты и как бесполезные, и как нечестивые». Среди них он числит Евангелия от Петра, Фомы, Матфия, Деяния Андрея, Иоанна и других апостолов.

Несмотря на благие намерения, Евсевий не сумел сформировать устойчивый список. Хотя соотносительные термины («признанный» и «спорный») достаточно ясны, он смешивает их с другими категориями, относящимися к другому понятийному аппарату. То, что при первом чтении воспринимается как четкое построение, при более внимательном взгляде оставляет в недоумении.

Трудности при анализе вызывает, как заметил Добшютц [471] Ernst von Dobschütz, «The Abandonment of the Canonical Idea» American Journal of Theology, xix (1915), pp. 416429. , мысленная борьба между Евсевием–историком и Евсевием — церковным деятелем. Сначала Евсевий классифицирует книги по их каноничности/неканоничности; затем, в зависимости от их содержания, он делит их на церковные и нецерковные. К первым относятся homologoumena (признанные) и antilegomena (спорные), которые каноничны, а ко вторым notha (подложные), которые не входят в канон и соответственно неканоничны. Нецерковные книги, утверждает Евсевий, не считают и никогда не считали авторитетными. Схематично классификацию Евсевия можно изобразить так:

Таким образом, notha занимают особенное положение, будучи церковными, но неканоническими.

Такая интерпретация позволяет нам понять, как Евсевий мог поместить Апокалипсис Иоанна условно в два разных класса. Как историк, Евсевий принимает то, что Апокалипсис широко признан, но, как церковный человек, он раздражен той экстравагантностью, с которой его использовали монтанисты и другие милленаристы, и потому рад сообщить в своем труде, что другие считают Апокалипсис неподлинным [472] В VII. 25, 18–27 Евсевий соглашается с мнением Дионисия Александрийского, основанном на критическом анализе стиля и лексики, и заключает, что автор Апокалипсиса — не апостол Иоанн, а «второй Иоанн», которого называли еще «пресвитер Иоанн». Эта перемена во взглядах Евсевия отражает те изменения и исправления, которые он в течение многих лет вносил в свою Церковную историю. .

Почему Евсевий не упоминает в своем списке Послание к Евреям, в свое время широко обсуждалось. Самое простое объяснение в том, что он включил его как каноническое среди Посланий Павла, при этом не идентифицируя. Правильно и то, что авторство Павла оспаривалось; Евсевий в ряде мест приводит различные гипотезы, которые предлагали для объяснения стилевых отличий от других посланий Павла [473] См. с. 201, примеч. 32. . Но, поскольку в этом месте Евсевий всего лишь констатирует в более или менее упорядоченной форме, какие книги к какому классу принадлежат, и не обсуждает природу и происхождение этих писаний, он мог совершенно спокойно включить его в число Посланий Павла, так как сам относил его к ним.

В заключение мы должны признать, что Евсевию, может быть, и не удалось достичь стандарта, приемлемого в современной историографии, но его метод перечислений, учитывая пестроту жизни в древней Церкви, замечательно прост и практичен. Он старается точно передать принимавшееся в то время всей Церковью мнение относительно числа и названий книг Св. Писания. Недостаток уверенности говорит нам о честности Евсевия и о его нежелании навязывать более стройную, но искусственную классификацию. Его труд убеждает нас в том, что вскоре появится и более строгий, закрытый список книг.