Мигель Унамуно - О трагическом чувстве жизни

На мой взгляд, гораздо ближе к истине был Анхель Ганивет, щедро одаренный пророческим чутьем и инстинктом, когда в качестве нашей испанской философии он провозгласил сенекизм, философию, не отличавшуюся оригинальностью мысли, но великую благодаря своему акценту и тону, философию того самого стоика, язычника из Кордовы, которого многие христиане считали своим {278} 278 Язычник из Кордовы, которого многие христиане считали своим.., - Сенека был родом из Кордовы. Близость идей позднего стоицизма и раннего христианства привела к тому, что в 4 в. в христианской среде была создана апокрифическая переписка Сенеки с апостолом Павлом. . Его акцент был акцентом испанским, латиноафриканским, а не эллинским, и его эхо слышится в - тоже очень близком нам, испанцам, - Тертуллиане, который верил в явную и зримую телесность Бога и души и был чем-то вроде Кихота христианской мысли второго столетия.

И все же героя нашего мышления нам следует искать скорее всего не в каком бы то ни было философе, не в человеке из плоти и крови, а в вымышленном существе, деятельном и более реальном, чем все эти философы; героя нашего мышления мы найдем в Дон Кихоте. Ведь, несомненно, существует философское донкихотство, но существует также и кихотическая философия. Разве философия Лойолы и особенно - уже в области абстрактного, но тем не менее чувствующего, мышления - философия наших мистиков не является, по сути своей, кихотической философией? Чем была мистика Святого Хуана де ла Крус, если не странствующим рыцарем чувства, обращенного к божественному?

И, строго говоря, о философии Дон Кихота нельзя сказать, что это идеализм; он сражался не за идеи. Это спиритуализм; он сражался за дух.

Вообразите себе Дон Кихота, занятого религиозной спекуляцией, ведь этот сон и сам он видел однажды, когда встретил на своем пути лепные и резные изображения святых, которые несли крестьяне для украшения своего сельского храма , и задумался о вечных истинах, и представьте себе его, в темной ночи, окутавшей душу, восходящим на Гору Кармел, чтоб оттуда, с высоты, с самой вершины, увидеть восход незаходящего солнца и подобно тому орлу, что сопутствует Святому Иоанну на Патмосе, глядеть прямо на солнце и пристально вглядываться в солнечные блики, предоставив сове, которая сопутствует Афине на Олимпе, - Афине с ее светло-зелеными, то есть совиными, глазами, зрячими во мраке, но подслеповатыми при свете дня, - высматривать среди теней добычу для своих птенцов.

В качестве практики спекулятивный, или медитативный, кихотизм это безумие, он - плоть от плоти безумия креста. Поэтому разум относится к нему с презрением. Философии, в принципе, чуждо христианство, и это убедительно доказал невозмутимый Марк Аврелий.

Трагедия Христа, божественная трагедия, это трагедия креста. Пилат, скептик, культурный человек, желая обратить ее в шутку, в сайнет {279} 279 Сайнет - одноактная комедия, пьеса, нередко шутливого содержания. В Испании этот жанр получил распространение в XVIII. , и затеяв этот фарс с царем, тростью и терновым венцом {280} 280 Иоанн XIX: 1-6. , говорит: «Се человек!», но народ, более человечный, чем он, народ, который хочет трагедии, кричит: «Распни его! Распни его!». И еще одной трагедией, трагедией человеческой, интрачеловеческой, является трагедия Дон Кихота, который с исцарапанным лицом выставлен был на посмешище перед челядью герцога и герцогини {281} 281 См. Дон Кихот, часть 2, гл. XLVI. , которые и сами были такою же чернью, что и их слуги. «Се безумец!»- сказали бы они. И мука, принятая от шутки и презрения, является трагедией комической, иррациональной.

Величайший героизм как для индивида, так и для народа - это способность устоять перед насмешкой, вернее, способность выставить себя на посмешище и не дрогнуть.

Трагический португальский самоубийца, Антеру ди Кентал, о скорбных сонетах которого я уже говорил вам, испытывая боль за свою родину, сразу после ультиматума, предъявленного ей Англией в 1890 г., писал : «Один англичанин прошлого века, который, несомненно, был человеком проницательного ума и философом, Горацио Уэлпол {282} 282 Горацио Уэлпол ( Horacio Walpole ) (1717-1797) - английский писатель. , сказал, что жизнь это трагедия для тех, кто чувствует, и комедия для тех, кто думает.

Ну что ж, если мы, португальцы, должны кончить трагически, потому что мы чувствуем, мы предпочтем лучше эту ужасную, но благородную, судьбу той, что уготована - и возможно уже в ближайшем будущем - Англии, которая думает и рассчитывает и обречена кончить ничтожно и комически». Давайте отбросим утверждение о том, что Англия думает и рассчитывает, подразумевающее, что она не чувствует, в этом есть несправедливость, которая объясняется тем, в каких обстоятельствах это было написано, давайте отбросим также и утверждение о том, что португальцы чувствуют, подразумевающее, что они почти не думают и не рассчитывают, ведь наши атлантические братья всегда отличались какой-то сентиментальной педантичностью, и остановимся на самой сути этой потрясающей идеи, а суть ее в том, что тот, кто ставит мышление выше чувства, а я бы сказал, разум выше веры, умирает комически, тогда как тот, кто ставит веру выше разума, умирает трагически. Ведь люди, которые умирают комически, - шутники, а Бог смеется над ними, и для шутников это уже трагедия, благородная роль.

Мы должны, идя по стопам Дон Кихота, искать насмешку. И вы снова будете говорить нам, что в Испании не было философии в собственном смысле этого слова? А я хотел бы знать, в чем заключается этот смысл? Что означает слово « философия »? Виндельбанд, историк философии, в своей статье Что такое философия? ( Was is Philosophie? в первом томе Praeludien ) говорит, что «история названия «философия» это история культурного значения науки»; и далее: «Как только научная мысль утверждает себя в качестве самостоятельного стремления к познанию ради самого знания, она получает название философии, а как только затем единая наука разделяется на свои ветви, философия становится обобщающим познанием мира. Когда же научная мысль опять низводится до средства этического воспитания или религиозного созерцания, философия превращается в науку о жизни или в формулировку религиозных убеждений, Но как только научная жизнь снова освобождается, философия также приобретает вновь характер самостоятельного познания мира и, начиная отказываться от решения этой задачи, она преобразует самое себя в теории науки». Такова краткая характеристика истории философии от Фалеса до Канта, путь которой пролегает через средневековую схоластику, в которой философия стремилась обосновать религиозные верования. Но разве у философии нет никакой иной задачи, и разве не является задачей философии рефлексия над тем самым трагическим чувством жизни, которому посвящено наше исследование, осмысление борьбы между разумом и жизнью, между наукой и религией, и ее рефлексивное подкрепление?