Этьен Кассе - Туринская плащаница

Продолжение легенды о плащанице

Мир снизошел на землю. Анжу ей, добился того, что паломники-христиане могли спокой­но поклоняться Гробу Господню в Иерусалиме. Жана-Пьера де Вуази более никто не держал в заложниках во дворце эмира Аль-Мустанзи­ра. Но и отправляться вместе с воинством крестоносцев в родные края юноше пока тоже не хотелось. Молодой барон стремился в Иеру­салим. Сопровождать его на пути в Святую землю вызвался Натанаэлъ. Их путь лежал в Аккон, к рыцарям храма.

— Это мой друг Натанаэлъ бен Соломон, — представил де Вуази коменданту-тамплиеру Роджеру де Адаму. — Он многие годы прожил в Сен-Жан д’Акре, учился здесь.

Повернувшись к рабби, тамплиер спросил:

— Ты жил и учился в нашем городе, поч­тенный? В нашей школе талмудистов? Это радует меня.

Их оживленный разговор прервало появление монаха-францисканца лет шестидесяти. Он кивнул коменданту Аккона и замер в дверях. Его неухоженная лохматая борода доходила до толстого живота, выпиравшего из коричневой рясы. Из-под кустистых бровей монах молча наблюдал за Жаном-Пьером и Натанаэлем. Взгляд монаха был подобен металлу, холод­ный и жесткий.

— Это фрадре Гюго де Бульо, глава мест­ного отделения ордена францисканцев, — про­изнес Роджер де Адам. — Когда я сказал ему о вашем прибытии, дорогой де Вуази, препо­добный фрадре сразу же пожелал увидеть вас...

— Гюго де Бульо? — удивленно спросил Жан-Пьер. — Но так звали священника, кре­стившего меня! Вы?..

— Да, господин барон, я и есть твой крест­ный, — отозвался францисканец и вплотную приблизился к юному рыцарю. Запах немыто­го тела ударил в нос Жану-Пьеру. Этот ни­щенствующий орден категорически не любил мыться. Жан-Пьер слегка отступил в сто­рону.

Монах же тем временем говорил:

— Я отлично помню, как полил святой водой на твою маленькую головенку, помню твой возмущенный рев и дико молотящие ножонки...

Францисканец ухмыльнулся. Передних зубов у него недоставало, и в этот момент монах напомнил де Вуази одного из морских разбой­ников.

— А я помню, — произнес Жан-Пьер, — как мой отец рассказывал, что вы отправились в Святую землю вместе с крестоносцами в 1250 году...

— Не в последнюю очередь по просьбе твоего отца, — заметил францисканец, — чтобы со­провождать твоего брата Пьера. Несчастный погиб на море.

— Я думаю, мой батюшка и не знает, что вы все еще находитесь в Святой земле.

— Может быть, — согласился монах. — Я посылал твоему отцу несколько депеш на родину, сообщал о горькой судьбе твоего брата, а потом перестал писать... Шестой крестовый поход был ужасен. Мы все тогда вместе с коро­лем оказались в плену, а потом Людовик покинул Святую землю. Но я-то не тот человек, ко­торый сдается слишком быстро! Я остался на Востоке и никогда не оставлял надежды вновь вступить в святой город Иерусалим, — взгляд монаха омрачился. — Я рад ныне, что вскоре пилигримы свободно потянутся в священные места иерусалимские, но не скрываю, что мне больше по душе воинская победа христиан над магометанами! Христианское воинство долж­ но было перерезать горла, вспарывать утробы неверных безбожников, всех до единого: мужчин, женщин, детей! Но...

Жан-Пьер побелел, переглянулся с Натанаэлем, а рыцарь-тамплиер прервал словоиз­вержение францисканца небрежным взмахом руки.

— Не все придерживаются твоего мнения, почтенный фрадре, — резко произнес он.

Гюго де Бульо замолчал.

Выслушав яростные выкрики монаха, Жан-Пьер лишь с большим трудом нашел в себе силы улыбнуться одними только уголка­ми губ:

— Если дозволите, фрадре, я навещу вас в вашем монастыре после моего путешествия в Иерусалим и тогда расскажу вам о том, как обстоят дела в святом городе.

— Я дозволяю, дорогой барон! Даже попрошу об этом во имя нашей старой дружбы с твоим отцом, — произнес францисканец.

Жан-Пьер торопливо попрощался и вместе с Натанаэлем покинул комендатуру Аккона.

— До чего же неприятен сей человек! — за­метил Натанаэль, когда они отправились в сторону странноприимного дома иоаннитов.

— Заметил? Он все это время с такой яростью поглядывал на меня. Вид иудея ос­корблял его.

— Мне он показался опасным безумцем, спо­собным на любое преступное деяние, — под­твердил Жан-Пьер.

С чего же все началось для науки?

В 1969 году кардинал Микеле Пеллегрино, архиепископ Турина, созвал группу экспертов, представителей разных научных дисциплин. Созвал для того, чтобы выяснить, в каком со­стоянии находится плащаница Христа. Так на­чала работу так называемая Туринская комис­сия.

Туринская комиссия проверила только уро­вень сохранности плащаницы и рекомендовала продолжить исследования. 23 ноября 1973 года святыню впервые показали по телевидению в прямом эфире, и на следующий день после по­каза Туринская комиссия продолжила свою ра­боту. Эти исследования проходили под грифом «строго секретно». Почему? Ведь явных причин для подобных мер не было никаких. Официаль­ные власти даже отрицали, что исследователь­ская работа вообще ведется. Только спустя три года, в 1976 году, было сделано заявление, что ткань святыни подвергнута анализу. Заявле­ ние это сделал сам король Умберто, законный владелец плащаницы Христа (он оставался им вплоть до 1982 года, когда плащаница была передана Церкви).

1978 год стал важной вехой в истории изу­чения реликвии-символа. Плащаницу выста­вили на всеобщее обозрение с 26 августа по 8 октября. Общество всколыхнулось, интерес был неподдельным. Из печати посыпались как из рога изобилия самые разные статьи и кни­ги. Книга Яна Вильсона «Туринская плащаница» мгновенно стала международным бестселлером. А потом, снятый по сценарию Вильсона, на эк­раны вышел документальный фильм «Безмолв­ный свидетель» режиссера Генри Линкольна и сразу же стал лауреатом престижной премии в жанре документального кино. Плащаница Хри­ста сделалась популярной и среди католиков, и в стане некатоликов. Лицо Христа с тех пор смотрит на нас из витрин многих тысяч книж­ных магазинов.

В октябре 1986 года папа римский Иоанн Павел II встретился с представителями целого ряда лабораторий и Понтификальной акаде­мии наук в Турине, чтобы дать разрешение на проведение дальнейших исследований пла­щаницы.

Все лаборатории, отобранные для исследо­ваний Туринской плащаницы, были заранее подвергнуты самой тщательной проверке. Ла­бораториям предложили своего рода «контроль­ную работу по математике»: определить возраст различных материалов — и дали на исследо­вание кусочки тела и ткани мумии фараона, погребение которого произошло четыре тысячи лет тому назад. Лаборатории на «отлично» справились с дан­ным им заданием. Дата изучения Туринской плащаницы была назначена на 21 апреля 1988 года. Присут­ствовали представители всех лабораторий. За работами наблюдал Майкл Тайт из исследова­тельской лаборатории Британского музея. В 5:30 утра Туринскую плащаницу извлекли из контейнера, перенесли на середину собора Иоанна Крестителя и развернули. В 9:45 включили телекамеры, которые нача­ли фиксировать каждое движение вокруг пла­щаницы. Профессор Папской академии Рид- жи вырезал кусочек плащаницы и разрезал его на три части, по числу лабораторий, которым предстояло делать исследование. Разрезанные части были переданы председательствующе­му Тайту, и тот перенес их в «Зала капитоля- ре», комнату капитулов. Там его уже ожидал кардинал Анастасио Баллестреро, архиепископ Туринский. Он поместил кусочки ткани в три отдельные банки. Но... происходящее в «За­ла капитоляре» телекамерами не снималось. Странно, не правда ли?