Этьен Кассе - Туринская плащаница

Пришлось Натанаэлю объяснять ему:

— Тот факт, что церковь расположена в са­мом городе, не может быть доказательством обмана сказания. Ведь иерусалимские стены не всегда были на этом месте. Через десять лет после гибели Иешуа в Иерусалиме многое было перестроено и передвинуто. Так что и Голгофа оказалась внутри города. А представления за­падных христиан о «Кальвариа» совсем неверны. Евангелисты никогда не говорили о «горе». Гол­гофа — это всего лишь небольшой скалистый холм, пару локтей в высоту. Языческий импера­тор Гадриан, которому почитание этого места ранними христианами было как бельмо на глазу, велел сровнять его с землей и построить храм с изображениями идолов. По повелению импера­тора Константина языческое капище сровняли с землей, и гроб Христа вновь стал виден.

— И откуда тебе все это известно? — уди­вился Жан-Пьер.

— Всякий раз, бывая в Иерусалиме, я при­хожу в храм Гроба Господня. В последние годы это дозволено и иудеям. Правда, никого из своих соплеменников я здесь не видел. Смотритель у входа и так каждый раз очень удивляется, когда видит меня... При первом взгляде на церковь Жан-Пьер, привыкший к великолепию соборов своей роди­ны, был разочарован. Тем не менее ноги Жана-Пьера слегка дро­жали. В храме юный французский барон упал на колени, глядя на гроб Спасителя. После того как Жан-Пьер закончил молить­ся, Натанаэлъ прошептал ему:

— Представляешь, здесь когда-то был олив­ковый сад Иосифа Аримафейского...

А потом они отправились в Гефсиманский сад.

— Как думаешь, — спросил проголодавшийся Жан-Пьер, — это будет совсем безбожно, если мы поедим в столь священном месте?

— Но почему безбожно? — удивился Ната­наэлъ. — Разве не ел здесь Иешуа вместе со своими друзьями?

Жану-Пьеру казалось, что он еще никогда не ел такого вкусного хлеба и не запивал столь дивным вином, оно впитало в себя вкус солнца и земли, на которой был возведен этот свя­щенный город. Спустя какое-то время французский рыцарь спросил:

— Как думаешь, что происходило на самом деле, когда Иисуса взяли под стражу, допра­шивали, вынесли приговор и распяли? В наших церквях всегда проповедовали, что иудеи повин­ны в его смерти...

— Вот уже свыше двенадцати столетий нас упрекают в смерти Иешуа на кресте, — за­думчиво проговорил Натанаэлъ. — Поэтому Господь проклял нас, наказал и все еще про­должает наказывать. И поэтому христиане оправдывают все свои страшные преступления против моего народа. Голос Натанаэля задрожал.

— А ведь именно Пилат вынес приговор Ие­шуа! Именно он, преоставитель Рима, имел пра­во «Ius gladii» — выносить смертные приговоры. В Новом Завете говорится, что Пилат защи­щал Иешуа. И с каких пор римский прокуратор стал человеколюбцем? — Натанаэлъ с трудом совладал с волнением. — В воспоминаниях со­временников Пилата называют человеконена­ вистником, жестоким и бессовестным челове­ком. Среди иудеев его звали кровопийцей. Он был фанатиком Рима. Любил римский образ жизни, его совершенно не волновали бродячие иудейские пророки. Правил он в Кесарее на Средиземном море, в эллинистическом городе с большим те­атром. С большой неохотой он появлялся в Ие­русалиме по большим иудейским праздникам. Рабби наморщил лоб:

— А вот какой интерес преследовали Кайафа и синедрион со смертью Иешуа? Да, Кайафе нужны были покой и порядок. Да, в синедрионе обсуждали появление Назареянина. Но больши­ми правами иудеи не обладали. Именно римля­не пленили его как вождя мятежников и при­вели к Пилату. Приговор Пилата был вполне закономерен: Иешуа называл себя мессией и царем иудейским. Зачем Риму царь в Иудее? Предположение Евангелий, что иудейские свя­щеннослужители требовали у Пилата ареста и казни Иешуа, а тот не решился освободить его, просто смешны. Для Пилата Иешуа был не религиозным возмутителем спокойствия, а политическим мятежником. Ведь повесили ему на распятии табличку «Царь Иудейский», объяснив таким образом причину казни. Рабби вскинул глаза к безоблачному небу:

— Вот тут Пилат ошибся! Иешуа никогда не рвался в политические лидеры. Его намно­го больше волновало то, что в сердца иудеев закралась римская ржа сладострастия. Когда Матфей и Иоанн пишут, что весь народ иудей­ский требовал для Иешуа смерти, это обман и оговор! Да и как? Во времена Назареянина миллионы иудеев жили по всему миру. В Иеру­салиме собралась лишь малая часть их. Боль­шинство иудеев, живущих во всех странах, о процессе над Иешуа и не знали ничего. Да и в Палестине о нем ведали только немногие. Жан-Пьер долго молчал, пытаясь себе пред­ставить, что происходило в те далекие време­на на самом деле.

— Тогда почему Евангелия обманывают нас, описывая те события? — наконец спросил он смущенно.

— Ты не должен забывать о том, что моя религия всегда особняком держалась в этом мире. А потому многие называют нас фанатиками закона, презирающими людей. Мне­ние ошибочное, как и то, что Иешуа хотел реформировать нашу церковь! Скольким же людям эта ложная теология уже стоила жиз­ни, сколько страданий причинила!

— В нашей церкви говорят, что Иисус умер во искупление наших грехов...

— Разве так понимал свою смерть Иешуа? — удивился даже Натанаэлъ. — Такое представ­ление вообще чуждо иудеям. Господь есть лю­бовь. Так почему Бог может простить нас, людей, только тогда, когда ему принесут в жертву жизнь невинного человека? Нет, Иешуа доверял своему Отцу, Богу любви. Поведение Иешуа говорит о том, что мы не должны вос­принимать его мученичество как жертвопри­ношение. Назареянин хотел защитить жизнь своих друзей, чтобы они и дальше несли людям освобождение от всяческой ненависти и насилия. Вот за это он и пошел на смерть. Он вел себя не как безвольная жертва, а из любви к истинной жизни и миру.

— Значит, по-твоему, Иисус не за нас умер? — спросил Жан-Пьер.

К его большому удивлению Натанаэлъ от­ветил:

— Да нет же, как раз за нас-то он и умер! Иешуа своей смертью показал нам, что наси­лие и войны должны исчезнуть из этого мира, показал своим непротивлением злу... В лавке старьевщика Натанаэлъ подозвал Жана-Пьера к себе и протянул ему две малень­кие монетки:

— Это что-то интересное... Когда Жан-Пьер склонился над деньгами, рабби объяснил:

— Видишь? На этих монетах стоит грече­ская надпись: «TIBERIOY КАIСАРОС». Монеты времен Тиберия. Такие лепты печатались во времена Понтия Пилата.

— Монеты времен Пилата... — ахнул Жан-Пьер. — Неплохо! Думаю, стоит их пода­рить странному францисканцу!

Лучшим свидетельством подлога результатов радиоуглеродного анализа может быть ткань Ту­ринской плащаницы. Ее материал представляет собой отрез льняной ткани длиной 4,36 м и шири­ной 1,1м, что соответствует размерам 8x2 лок­тя. Эта древнейшая мера длины применялась в античном мире и на территории Палестины. Еще в 1976 году ткань была подробно изуче­на. Ее определили тогда как старинное льняное полотно, сотканное зигзагом 3x1. Именно так в первых веках нашей эры ткали шелк и льня­ное полотно. Подобные образцы были найдены во время раскопок в Передней Азии. Во время исследований 1976 года было установлено, что нити для полотна спрядены вручную, а сама ткань произведена на ручном ткацком станке. И это является еще одним доказательством «поч­тенного возраста» плащаницы. Дело в том, что в Европе после 1200 года (особенно в 1350 году!) повсеместно использовалась колесная прялка.