Юрий Максимов - Религия Креста и религия полумесяца: Христианство и Ислам

Один бывший гамбийский мусульманин, ныне здравствующий, писал в своих воспоминаниях, что его привели к христианству именно размышления о смысле страданий, которыми до сих пор полна жизнь рядовых африканцев и столь же была полна и его собственная. Не имея знакомых христиан, этот человек пришел ко Христу, размышляя только над тем, что отрицается Кораном в христианском учении: что Иисус, называемый христианами Сыном Божиим, был распят. Такие размышления подвели этого мусульманина к тому, что «необходимость крестных мук казалась убедительной и истинной в свете нашей реальной жизни». [207] Саннех Ламин. Иисус — не только пророк // Страницы. 1997. № 2. С. 225.

После многократных переездов оказавшись в Смирне, святой Константин работал при базаре разносчиком зелени и плодов, и ему часто приходилось посещать митрополичий дом. Там он и познакомился с христианами и христианством. У него появились друзья среди них, в общении с которыми он понемногу изучил греческий язык.

Однажды, будучи в очередной раз в митрополичьем доме, Константин попросил знакомого священника прочитать ему что-нибудь из христианских книг. Тот исполнил его просьбу. Слова Писания произвели на него необычайное впечатление, и это стало скорее всего не первым, но уже последним толчком к принятию решения стать христианином.

Нам, людям, несмотря на десятилетия атеизма, все же выросшим в окружении христианской культуры и с детства впитавшим в себя христианские понятия и категории через сам язык, архитектуру, литературу, живопись, историю, часто бывает уже затруднительно в адекватной мере ощутить всю колоссальную мощь евангельского текста, услышать Благую Весть так, как ее слышали первые слушатели и как ее услышал святой Константин.

Первый полный перевод Нового Завета на арабский язык был издан лишь в 1860 году. [208] См.: Макарий (Тайяр), архимандрит. Арабские переводы Библии в XIX веке // Журнал Московской Патриархии. 1976. № 11. С. 44. Но и до сих пор, как свидетельствует современный христианский араб-миссионер Бессам Медани, «мусульманам редко приходится слышать Слово Божие на родном языке, а большинство из них никогда не видело Библию». [209] Медани Бессам. Библия и ислам. С. 4. Тем сильнее, тем непосредственнее впечатление от воздействия впервые услышанного текста Евангелия. Вспоминается рассказ об обращении одного современного египетского исповедника Христова — Малика, сына почтенного ученого шейха, попечителя и инспектора учебных заведений округа по исламоведению и ревностного члена организации «Братья-мусульмане». Оно произошло также после того, как Малик услышал от христиан евангельскую историю о прощеной блуднице. Христово милосердие и Его полные любви слова поразили юного мусульманина до глубины души, и все вокруг получило иную оценку в свете этих слов. [210] См.: Юлиания (Демина), монахиня. Современные египетские исповедники // Вестник РХД. 1983. № 2 (139). С. 35. Нечто подобное произошло и с Константином.

Говоря о переходе мусульманина в христианство, мы должны иметь в виду, что такой человек сталкивается не только с социальными, но прежде всего с огромными психологическими трудностями. «Если мусульманин оставляет свою старую веру, то это не только большой позор для всего его рода, но в первую очередь для него самого означает отрыв от привычного «мы» семьи, единство с которой он чувствует всеми фибрами своей души. Этот процесс более глубокий и продолжительный, чем мы себе представляем, и порождает у очень многих прозелитов искушение полным одиночеством». [211] Абд — эль-Маши. Почему мусульманину трудно стать христианином? Корнталь, 1984. С. 17. Помочь уверовавшему преодолеть все это может лишь искренняя любовь ко Христу и всеукрепляющая благодать Господня.

В житии прямо не сказано о разрыве Константина с семьей после принятия решения переменить веру, но он подразумевается, а те обстоятельства, при которых произошел его арест, указывают, что разрыв имел место не по его инициативе.

На примере святого Константина видно, как непросто было принять Крещение мусульманину в Османской империи. Это означало не только смертный приговор крещаемому, но и немалые злоключения крещающим. [212] Так, один из мучителей святого Феодора Константинопольского (память 17 февраля / 2 марта) во время пыток приговаривал: «О, попался бы мне в руки тот поп (который вернул тебя в христианство), я бы вырезал немало ремней из его спины!». Поэтому-то смирнские христиане, несмотря на знакомство с ним, не решились крестить Константина и послали его на Афон.

Прибыв на Афон, будущий мученик обращается в обитель святого Павла с просьбой о Крещении. Посоветовавшись, старцы не решаются на это и посылают его в Кавсокаливийский скит. Скитские старцы, в свою очередь, отправляют его в лавру святого Афанасия. Но и в лавре «страха ради турецка» не решаются крестить мусульманина и отсылают его в Иверский монастырь к пребывавшему там в безмолвии патриарху Григорию V (впоследствии самому принявшему мученический венец). Явившись к святителю, юноша падает ему в ноги и со слезами умоляет сподобить его Таинства Крещения. Но и патриарх не сразу соглашается. Для Константина — мы должны это понимать! — это было сродни шоку. Он вынужден был испытать, казалось, самое невероятное: быть выброшенным исламским миром и не принятым христианским. Лишь искренние рыдания отчаявшегося уже юноши в последний момент трогают святительское сердце, и патриарх повелевает ему возвращаться в Кавсокаливийский скит и готовиться к Крещению, которое спустя определенное время совершает самолично (!), принимая тем самым ответственность за все возможные последствия на себя.

Что испытал святой Константин после Крещения? Что испытывает всякий человек, сформировавшиися в мусульманской среде и культуре и обретающий истину Православия? Людям, выросшим в христианской, по преимуществу, культуре, понять это сложно. Уже упоминавшийся мною Ламин Саннех так писал о своих ощущениях при окончательном обращении из ислама в христианство: «Трудно выразить словами чувство полной свободы от парализующей невозможности умилостивить Бога». [213] Саннех Ламин. Иисус — не только пророк. С. 225. Где дух Господень, там свобода (2 Кор. 3, 17). Наверное, подобное же чувство священной и духовной свободы в открывшемся безмерном море божественной любви испытал и будущий мученик.

Настолько велико и безмерно было это море божественной любви, что, пока святой нес послушания в Кавсокаливийском скиту, ему не раз приходила мысль запечатлеть собственной кровью свою любовь ко Христу. Однако духовник его, старец Гавриил, не давал ему такого благословения, научая, что если это будет угодно Богу, то Он Сам имиже весть судьбами исполнит желание Константина.