Анатолий Иванов - Второе падение Монсегюра

Из-за методики действий катаров, упуская из вида их конечную цель, их часто путают с предшественниками Реформации. Катары отрицали власть церкви, они учили, что церковь не имеет права не только карать кого-нибудь, но даже отлучать. Они выступали не только против изображений в церквях, но и против символа креста как дьявольского знака. Они отрицательно относились к богослужению и церковному пению, аргументируя тем, что Христос учил молиться кратко. Они отрицали все церковные таинства: крещение, причащение, конфирмацию и соборование. Иоанново крещение водой, говорили они, никого не спасает. Дети не могут быть спасены до того времени, как они достигнут зрелого возраста, – здесь катары выступали предшественниками анабаптистов. Все обряды заменял у них «консоламентум» – наложение Евангелия на грудь и наложение рук. Считалось, что это дает человеку отпущение грехов и делает его столь же святым, как Петр. Однако, совершив грех, нельзя было потом просто покаяться, – требовалось новое крещение.

Мораль катаров вообще была очень строгой. Считалось, что простительных грехов нет – все грехи смертные. Запрещалось давать клятвы, подавать милостыню и заниматься благотворительностью. В этом можно усмотреть влияние манихеев: те подавали милостыню только своим. Катары осуждали смертную казнь и считали смертным грехом убивать животных и птиц и даже разбивать яйца. И эта черта тоже объединяет их с манихеями.

На этом уважении ко всякой жизни катаров и ловили. Так, катары, повешенные в 1052 г. в Госларе, даже у виселицы отказались зарезать цыпленка, – в XIII веке это испытание считалось верным средством распознать еретика [290] Г.-Ч. Ли. История инквизиции в Средние века. СПб. 1911. стр. 64 .

Соответственно, запрещалось есть мясо и молочные продукты. Для смывания этого греха также требовалось новое крещение.

Брак почитался за прелюбодеяние. Люди, состоявшие в браке, по мнению катаров, спастись не могли. Женщина рассматривалась как плод с древа жизни (или древа познания), который вкусил Адам, за что и был изгнан из рая. Манихеи отличались от катаров и христиан тем, что Ева не была для них «презренной соблазнительницей»: наоборот, в нее вселился «Иисус-Сияние», который просветил Адама, дал ему знание о божественном происхождении его души и пути спасения [291] Кефалайа. Стр. 41. .

Катары высмеивали культ святых, учили, что поклоняться должно только Богу, и в то же время, по свидетельству обоих списков, руководители катаров претендовали на то, что они будто бы святы и безгрешны, и по этой причине требовали поклонения себе. Но нужно учитывать, что все эти завышенные требования предъявлялись только к «избранным», а отнюдь не к простым людям. Катаризм имел элитарный характер, и его влияние на юге Франции ограничивалось лишь узким кругом аристократии [292] A. Moulis. Montsegur... p. 93. .

В общем, картина получается довольно неприглядная. Несколько смягчает ее Б. Данэм, который следующим образом трактует основной постулат религии катаров: пусть станут праведными те, кто может, а остальные – настолько приблизятся к праведности, насколько им позволит их темперамент. По мнению Б. Данэма, «не было в человеческих делах более разумного принципа, чем этот. Перед нами тот идеал, который, надо надеяться, мы увидим в действии при каком-то отдаленном и прекрасном социальном строе» [293] Б. Данэм. Герои и еретики. М. 1967, стр. 219, 220. . Б. Данэм воздает должное «моральному подвигу» катаров, которые «рассматривали религию, главным образом, и даже почти исключительно, как форму личной этики», и отмечает их высокую моральную стойкость [294] Там же, стр. 216, 217. . А Г.-Ч. Ли писал о катарах: «Никакое другое вероучение не может дать нам такого длинного списка людей, которые предпочитали бы ужасную смерть на костре вероотступничеству. Если бы было верно, что из крови мучеников родятся семена Церкви, то манихейство было бы в настоящее время господствующей религией Европы» [295] Г-Ч. Ли. Цит. соч. стр. 68. .

Мы уже знаем, как объяснял Г.-Ч. Ли, почему этого не случилось. Но время манихейства просто еще не пришло.

Современный Запад, включая Россию, заканчивает сейчас третью фазу своего двухтысячелетнего цикла (длительность каждой фазы – 500 лет) [296] См. манифест «Слово нации» в сборнике «К не нашим». М. Ихтиос. 2006. . В предыдущем цикле, греко-римском, окончание этой фазы ознаменовалось явлением в мир христианства.

Важно осознать, что христианство представляло собой реликт еще более раннего, шумеро-вавилонского цикла (3500—1500 гг. до н. э.). В каждом цикле активно действуют пять основных субъектов истории. В нашем это Франция, Германия, Британская империя, США и Россия (СССР), в предыдущем соответственно Афины, Спарта, Македония, Рим и Персия (Парфия), в шумеро-вавилонском – Лагаш, Умма, Аккад, Вавилон и Элам.

На смену семитскому циклу пришел арийский, но его настигло отмщение предшественника. Когда арийский цикл вступил в последнюю фазу своего существования, в нем установилось господство семитской идеологии.

Идеология эта готовилась в недрах еврейства, которое появилось на исторической арене уже после окончания шумеро-вавилонского цикла. Израильское царство Давида и Соломона, находка «Книги закона» в 622 г. – все это происходило уже. на втором этапе греко-римского цикла.

Вторая фаза нашего цикла – это 1000—1500 гг. Именно в этот период расцвела и затем исчезла катарская ересь. Она соответствует еврейской религии не только по фазе, но и по ареалу распространения на периферии предыдущего цикла.

Ее идейные истоки восходят к предыдущему циклу, к Мани и через него к зороастризму и буддизму, однако катаризм не был механическим воспроизведением манихейства, как еврейская религия VII века до н. э. не была механическим повторением шумеро-вавилонской религии. Христианство, порвав с породившей его еврейской почвой, сохранило сознание своей исторической преемственности. В новом тысячелетии западный мир ожидает пришествие новой религии. Это также будет религия реванша предыдущего, на этот раз арийского цикла, не воспроизводящая механически какую-либо из уже известных нам религий, но осознающая свою историческую преемственность.

Пытаясь предотвратить неизбежное и беснуются силы прошлого, и лезет из кожи вон г-жа А. Бренон, пытаясь доказать, что нет никакой непрерывной цепи дуализма, от Заратустры и Мани до богомилов и катаров [297] Heresis, № 24, июнь 95, стр. 22. . Цепь эта не непрерывная, она то появляется, то исчезает, как вади в пустыне, но тем не менее ведет к определенной цели.

Центр катарских исследований в Каркассонне занимается не изучением истории катаров, а всего лишь стремится отсрочить исторический крах христианства, лишив грядущую в мир новую религию памяти об ее предшественниках. Ключевую роль при этом играет имя Мани.