Барт Эрман - Иисус, прерванное Слово: Как на самом деле зарождалось христианство

Об этом говорится и в Откровении Иоанна. После всех катаклизмов, которые обрушатся на планету в конце времен, после катастроф, которые подробно, с чувством и с толком описывает автор, посвящая им одну тягостную главу за другой, появятся «новые небеса и новая земля». Тогда воскреснут мертвые, возникнет новый, небесный Иерусалим, который спустится с небес, заменит старый, погрязший в пороках и потому уничтоженный, и станет городом Божьим. В нем будут жемчужные ворота и золотые улицы. В этом городе и станут во веки веков жить святые на земле (см. Откр 21).

А если этот предсказанный финал не наступит? Что произойдет, если апокалиптический сценарий, которого ждал Иисус уже при жизни «рода сего», так и не воплотится? Если уверенность Павла в том, что он дождется живым второго пришествия Христа, опровергнет смерть? Если воскрешение мертвых будет отложено на неопределенный срок, словно в насмешку над распространенным убеждением, что оно случится «скоро»?

Одно последствие неизбежно: кое-кто из людей начнет потешаться. Об этом говорится в книге Нового Завета, Втором послании Петра, где автор утверждает: если Бог говорит, что все это произойдет очень скоро, значит, он имеет в виду божественное, а не человеческое летоисчисление. Следует всегда помнить, что «у Господа один день, как тысяча лет, а тысяча лет, как один день» (2 Петр 3:8). По этой логике, если конец света намечен на следующий четверг, значит, он состоится в четверг через четыре тысячелетия.

Не дождавшись конца света, люди, желающие твердо следовать учению Иисуса и его учеников, вынуждены смириться с тем фактом, что некий существенный элемент их представлений оказался ошибочным. Разумеется, вряд ли верующие скажут, что Иисус ошибся. Скорее, что его превратно поняли. Так начинается долгий и важный процесс нового истолкования, в котором изначальные представления преобразуются, становятся менее осязаемыми, менее материальными, такими, чтобы их было не так-то просто опровергнуть. А именно, учение о будущем телесном воскрешении, при котором праведники будут вознаграждены, а грешники наказаны, превращается в концепцию рая и ада, где суд происходит не только в конце времен, но по завершении жизни человека. Его душа попадает в одно из этих мест.

В пятой главе я указывал, что слова Иисуса, как и другие апокалиптические взгляды, можно воспринимать как своего рода горизонтальный дуализм: эпоха здесь, на земле, и грядущая эпоха, тоже на земле. Я называю этот дуализм горизонтальным потому, что его можно наглядно представить в виде горизонтальной ленты времени, разделенной пополам. В конце этой эпохи, который неминуем, начнется суд, и мы вступим в новую эпоху, перейдем за разделительную черту.

Но убедившись, что конец все не наступает, христианские мыслители переосмыслили эту ленту времени и в каком-то смысле повернули ее вокруг оси, поэтому теперь с представлениями о «конце» ассоциируется не горизонтальный, а вертикальный дуализм. Теперь речь идет уже не о двух эпохах, нынешней и грядущей, а о двух сферах — нашим миром и высшим миром. О физическом воскрешении уже не упоминается, в него даже не верят. Теперь значение имеет только земной мир страданий и мир блаженства на небесах.

Этот дуализм отразился в идее рая и ада. Почему вверху и почему внизу? Потому что дуализм сохранился, но стал не временным, а пространственным. Вверху обретается Бог, туда же попадает душа после смерти, если ее обладатель был предан Богу и верил в Христа; внизу находится место, где, по определению, не может быть Бога. Там царит лишь зло, сам дьявол и его злобная свита. Туда попадает душа на вечные муки, если ее обладатель не был предан Богу и отверг его Христа.

Таких взглядов на вечное и бестелесное существование души нет в раннехристианских текстах, они появляются лишь позднее. Например, они изложены в Апокалипсисе Петра (о нем говорилось в главе 6). В этом тексте Петр описывает устроенную ему экскурсию по мирам блаженных и проклятых. В верхнем мире ликуют одни души, в нижнем мучаются другие. Вечная жизнь представлена не как телесное существование на земле после воскрешения, а как духовное существование, когда душа после смерти обречена попасть в нижний или верхний мир. Это вечное духовное существование с вечными наградами или карами — в зависимости от того, как была прожита земная жизнь и принято спасение Божье.

Словом, со временем апокалиптические представления о телесном воскрешении преобразились в учение о бессмертии души. Появилась вера в рай и ад, не упомянутая в учениях Иисуса или Павла, но придуманная позднее христианами, которые осознали, что на земле так и не наступит Царство Божье. Это убеждение стало стандартным христианским учением во веки веков.

Традиционное христианство в известном нам виде не просто свалилось с неба, будучи уже зрелым и развитым, вскоре после служения Иисуса. И не возникло напрямую из его учений. Во многих отношениях христианство представляет собой ряд довольно существенных отступлений от учения Иисуса. Сторонники историко-критического метода давно признали, что христианство — это религия про Иисуса, а не религия самого Иисуса.

Все аспекты традиционного христианства, которые я рассмотрел в этой главе, можно считать порождениями ранней церкви. Рассматривая их в развитии, некоторые ученые усматривают явную преемственность этих аспектов и лежащих в их основе идей Иисуса. Христианские богословы видят вмешательство Бога на всех этапах этого развития. Другие ученые обращают внимание в первую очередь на отсутствие целостности и поражаются тому, как возникли «ортодоксальные» христианские взгляды — в меньшей степени как необходимые следствия из учения Иисуса и его первых последователей и в большей — как догматы, сложившиеся в основном под влиянием исторических и культурных факторов среды, в которой оказались христиане последующих времен. Эти взгляды постепенно распространились и стали «общепринятыми» в последующие периоды церковной истории (независимо от участия Бога в этом процессе).

Но какой бы преемственности или ее отсутствию мы ни уделяли внимание, изучая развитие раннего христианства, ясно, что убеждения и воззрения, возникшие в среде последователей Иисуса, отличались от религии его самого. Павел не просто один из тех, кто ввел ряд богословских новшеств: именно эти новшества мы считаем христианским вероучением. Даже не Павлу мы в первую очередь обязаны преображением религии Иисуса в религию про Иисуса. В этом преображении участвовало множество христиан, подавляющее большинство которых затерялось в тумане древности; эти безвестные христианские мыслители и проповедники по-своему истолковали традиции Иисуса с учетом их времени, их толкования сформировались под влиянием исторических и культурных факторов, о которых мы, живущие спустя долгое время, можем лишь догадываться.