Ольга Чигиринская - Христианство

Поставление во все три степени служебного священства [16] происходит во время литургии (в западной традиции – мессы), подчеркивая неразрывную связь священства с евхаристией. В зависимости от литургических обязанностей, возлагаемых на каждую из степеней священства, поставление в нее совершается в определенном месте богослужения, чтобы ставленник включился в него уже как служитель в новом сане.

Хотя епископ, свершающий поставление, олицетворяет в этом действии весь народ Божий, для действительности таинства он должен соответствовать каноническим требованиям, главное из которых – чтобы им соответствовали епископы, через которых он сам был рукоположен. Возникает цепочка рукоположений в истории, каноничность (законность) первых звеньев которой означает поставление их самими апостолами. Это называется апостольским преемством церкви. Подобным образом законностью поставившего их епископа определяется законность пресвитеров и диаконов, а для действительности других таинств, в свою очередь, требуется законность священнослужителей, через которых они совершаются. Поскольку протестантские деноминации, как правило, прошли через разрыв апостольского преемства, их священство историческими церквами не признается (хотя служения, соответствующие степеням священства, всем или некоторым, у них, конечно, есть), а значит, не признаются и остальные совершаемые ими таинства, кроме крещения, которое действительно и при совершении мирянином [17] . Без таинств же, особенно евхаристии, церковь не существует, поэтому историческими церквами протестанты воспринимаются как внецерковные христиане, организованные в общины по принципам, более или менее напоминающим структуру Христовой церкви, которой они отчасти причастны по вере и крещению.

Избрание ставленника из числа кандидатов, в первые века совершавшееся всем церковным собранием, по мере огосударствления церкви практически повсеместно перешло к вышестоящей иерархии, и только в последнее время в ряде поместных церквей намечается возврат к первоначальному порядку. Коллегиальность избрания, свидетельствующая о том, что вышестоящим органом церкви, несмотря ни на какие исторические деформации, остается ее собор, сохраняется при избрании предстоятеля поместной церкви, когда вышестоящих иерархов в ней попросту не существует. Сама эта коллегиальность может принимать разные формы. Процедура избрания православных патриархов достаточна прозрачна и соответствует современным представлениям о демократических нормах: в ней участвует весь епископат, а также избранные епархиальными собраниями представители пресвитерства и мирян от каждой епархии. Папу Римского избирает закрытый конклав кардиналов – церковных управленцев из разных областей мира, каждый из которых одновременно является титулярным служителем Римского диоцеза [18] , так что формально речь идет о выборе римскими клириками своего епископа. Кстати, кандидатом в обоих случаях может быть не только действующий епископ, но и пресвитер, и мирянин – естественно, после избрания недостающие у него степени священства должны быть восполнены.

Это величайшее христианское таинство не случайно оказалось в конце списка. Издавна принято выделять его из общего ряда, подчеркивать его особое значение в жизни Церкви. Во-первых, как мы видели, любое таинство находит свое завершение и исполнение в евхаристии. Во-вторых, если прочие таинства совершаются в церкви и церковью, то евхаристия сама совершает церковь, становясь той единственной и единой мистерией, о которой писал апостол Павел: собрание верующих становится Телом Христовым.

Из всех таинств только совершение крещения и евхаристии Христос лично заповедал апостолам (по крайней мере, только об этом сохранилось упоминание в Писании и раннем Предании). И только евхаристию Он совершил своими руками. В ночь ареста, на пасхальной трапезе к обычным благословениям-берахам хлеба и чаши с вином Иисус присовокупляет загадочные слова, обращенные к ученикам: «Возьмите, ешьте: это – Тело Мое, за вас ломимое… Пейте из нее все: это Новый Завет в Моей крови». В изложениях событий Тайной вечери от апостола Павла и его спутника Луки, приводятся также слова, сказанные или повторенные Христом, возможно, уже после Его воскресения и являющиеся прямым указанием впредь совершать это таинство: «делайте это в Мое вспоминание».

Нет никаких оснований понимать слова о теле и крови метафорически. В Евангелии от Иоанна пересказывается беседа Иисуса с учениками задолго до описанных событий: «Истинно, истинно говорю вам: если вы не едите плоти Сына Человеческого и не пьете Его крови, не имеете жизни в себе. Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо плоть Моя есть истинная пища, и кровь Моя есть истинное питие. Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь во Мне пребывает, и Я в нем. Как послал Меня Живой Отец, и Я живу Отцом, – и ядущий Меня, он тоже будет жить Мною» (6:53–57). Буквальность этих слов шокировала многих учеников: «Какое тяжелое слово! Кто может его слушать?» – говорили они, и с той поры отошли от Учителя. На Тайной вечере Иисус с помощью хлеба и вина приобщал учеников к Своей живой (а не мертвой, отъятой от организма, как думают многие, слыша об этом таинстве) плоти и к крови, продолжающей течь в венах. Кровь в Библии считается вместилищем души, отождествляемой с жизнью. Поэтому причастие крови Христовой – то же самое, что причастие жизни вечной, Божественной жизни Христа. Апостолы невидимо, но реально стали с Ним одним телом. «Я виноградная лоза, вы ветви» (Ин 15:1–5).

Церковь изначально понимала евхаристию, совершаемую каждое воскресенье в память о воскресении Иисуса, а потом и ежедневно, как таинственную реальность, а не просто мемориальный обряд. «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова?» – риторически спрашивает учеников апостол Павел, напоминая: «Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор 10:16–17). Спустя почти столетие ему вторит Юстин Философ: «Ибо мы принимаем это, не так как обыкновенный хлеб или обыкновенное питье: но как Христос, Спаситель наш, Словом Божиим воплотился и имел плоть и кровь для спасения нашего, таким же образом пища эта над которой совершено благодарение чрез молитву слова Его, и от которой чрез уподобление получает питание ваша кровь и плоть, есть – как мы научены – плоть и кровь того воплотившегося Иисуса» (1 Апол 66).

Став главным христианским богослужением, евхаристия, тем не менее, никогда не включалась в суточный молитвенный круг как находящаяся вне времени, являющая реальность будущего века. Совершая ее, согласно заповеди, в воспоминание Христа, церковь, как это ни странно звучит, делает объектом этого воспоминания не только прошлое, но и настоящее, и будущее, говоря о нем как о свершенном: «Ныне, воспоминая эту спасительную заповедь и все, ради нас соделанное: распятие, погребение, воскресение на третий день, на небеса восхождение, сидение справа от Отца и новое во славе пришествие…» (литургия Иоанна Златоуста).