Этери Чаландзия - Человек и Церковь. Путь свободы и любви

Да, возможно, он и оступился, возможно, что-то сделал не так, но почему же надо сразу отворачиваться и с таким энтузиазмом затаптывать человека ногами? Какое же это милосердие и человеколюбие? О какой любви тут может идти речь? И это не просто какой– то один вопиющий случай, это результат работы огромного бездушного механизма, в который мы вкручены, словно винтики.

Церковь – это огромный организм. Часть церковных людей заряжена на социальное служение. Другая часть занимается катехизацией. Кто-то поставлен на миссионерство. Кто-то на хозяйство. Кто-то еще на что-то. Огромный фронт самых разных работ. Но если в деятельности людей Церкви нет понимания идеи свободы и любви, то все это становится сектантством. Или Церковь превращается в армию, ряды которой должны постоянно пополняться, «солдат» необходимо строить в затылок, и все силы пускать на то, чтобы эта масса правильно мыслила, правильно говорила и наставляла общество на соответствие тем или иным, в данном случае религиозным, стандартам.

Это не Евангельская Церковь. Это Церковь советская.

Что сегодня нужно, так это обратить внимание на самих себя. Прежде всего это касается священника и его паствы. Мы же все-таки не организация, созданная по принципу совместной деятельности. Всегда и везде самое главное, в чем нуждается человек, – это потребность любить и быть любимым. Он приходит в церковь в поисках любви, приходит, когда ему недостает этой любви, не только в личном, но и в широком смысле, когда он хочет ощутить, что Бог рядом и он любит его. Человек жаждет быть понятым и услышанным, а вместо этого первым делом сталкивается с организацией и порядком, с необходимостью соблюдения и исполнения ритуалов. Не научив его главному, не дав ему глотка свободы, его опять учат соответствовать, делать, как надо, как делают все. И ведь не скажешь, что это неправильно, что не надо учиться молиться, не надо поститься и соблюдать обряды. Все это правильно и важно. Но может показаться, что это и есть самое главное в Церкви.

На какое-то время человека, только пришедшего в Церковь, соблюдение обрядов и правил способно увлечь: все-таки новая жизнь, новые люди, новая система отношений, он невольно будет знакомиться со всем этим, осваиваться, втягиваться. Но велика вероятность, что вскоре он почувствует лишь пустоту и разочарование. Потому что ритуалы и обряды, лишенные смысла и чувствования, окажутся пустыми. Человек уйдет или начнет играть в игры. На этот раз религиозные. Многие боятся сегодня прийти в Церковь, потому что им кажется, что Церковь только закабалит их, но не даст ни понимания присутствия в их жизни Христа, ни свободы, ни счастья, ни любви.

О счастье отдельный разговор.

Я помню, как ездил однажды в Америку к своим друзьям, с которыми не виделся много лет. Они обосновались в Майами, мы с ними отдыхали, замечательно проводили время, и вот наступает воскресенье, мне надо идти в храм. Я попросил друга отвезти меня в ближайшую православную церковь. Долго искали, наконец нашли, я пошел на службу, а друг остался ждать меня на улице. Когда служба закончилась, мы сели с ним в машину, он помолчал, а потом спрашивает: «А почему люди такие странные выходят из храма?» Я удивился: «В смысле?» А он: «Да лица у всех какие-то тяжелые и злые. Вы что такого там делаете, что они потом такими смурными становятся?» Такое свидетельство со стороны. Люди, посещая храм, не ощущают ни радости, ни подъема. У них нет такой задачи. Они не приучены радоваться. Для них все очень серьезно. Это не удовольствие, а еще одно задание, дело такое – сходить в церковь.

Поэтому-то я уверен, что в известном смысле ритуалы и исполнения обрядов вторичны. Главное – это чувствование. Ощущение сопричастности чему-то важному, необходимому и радостному в жизни человека. Ведь когда ты приходишь в Церковь и окунаешься в атмосферу любви, когда тебя встречают улыбками, это же и правда приятно. Человек раскрывается в таких обстоятельствах. Ему хорошо, легко и спокойно. Конечно, дисциплина и самоорганизация важны. Но они не должны стоять на первом месте. Иначе вера подменяется системным мышлением. А это симулякр.

Я уже много лет общаюсь с людьми, приходящими в Церковь. И когда наблюдаешь за ними, за их жизнью, за их горестями и радостями, слушаешь, о чем они говорят, что их волнует, чего они ищут, начинаешь очень остро понимать, что Церковь не должна терять человеческой составляющей. Все-таки, как мы уже говорили, это богочеловеческий организм. А мы все Божественное ритуализировали, а от человеческого решили просто отказаться. Слишком сложно оказалось принимать все греховное и несовершенное, что в нас есть. Проще поступить, как в свое время интеллигенты поступили с культурой, решив сбросить ее «с корабля современности» и сделать вид, что ничего «неподобающего» не было, нет и не будет. Так же просто закрыть вопрос и с противоречиями природы человека, предпочитая держаться от его греховности, а в конечном счете – и от него самого, подальше.

А если бороться с несовершенствами, то через культивирование чувства вины. Это вообще очень характерная особенность нашего времени. Виновны все. Все под подозрением.

Пример из церковной жизни. У нас очень оживленные споры ведутся вокруг проблемы подготовки к причастию: как часто можно причащаться христианину? Существует масса фундаментально настроенных священников, которые считают, что причащаться следует как можно реже и готовиться к причастию как можно суровее. И когда другие священники говорят о том, что причащаться нужно и можно каждую неделю, они возмущаются – как же так, без поста-то?! А вот так, без поста! У нас и так в церковном году постных дней больше, чем не постных. Но противники такой идеи считают, что человека все время надо в рамках держать. Что он обязательно будет Бога обманывать, и его надо постоянно прижимать к ногтю, воли не давать, ограничивать во всем и постоянно напоминать, что он ничтожество и сволочь. И никто не задумывается, что от такого отношения развивается лишь чувство вины, а не желание стать лучше.

Чувство вины вообще очень удобно для манипулирования, потому что всегда есть, к чему придраться. И к кому-то, и к самому себе. Например, я грешен, съел сардинку в среду. Если присмотреться, обязательно найдешь в своем поведении массу недочетов и ошибок, как правило, касающихся вещей внешних и пустых. И самое странное, что, строго отслеживая все эти недостатки, человек на самом-то деле избегает заглянуть в самого себя. Он так и остается на поверхности, с самим собой настоящим не встречается. Зато, оказывается, очень заманчиво играть в эти игры, заниматься постоянным самоуничижением и бичеванием. Ах, какие же мы все грешные! Какие недостойные!