Иосиф Крывелев - История религий. Том 1

Не менее важное место в работах Собора наряду с социальными и экклезиологическими занимали вопросы вероучения. По ним неоднократно возникали ожесточенные споры между делегатами Собора. Примечательно, что те группировки, которые стояли на консервативных позициях в социальных вопросах, и здесь стремились по возможности тормозить аджорнаменто.

В центре вероисповедных вопросов оказалась проблема «божественного откровения», по которой предстояло принять специальную Конституцию. Мы рассмотрим ход обсуждения этого вопроса на Соборе позже и в иной связи.

Заслуживает внимания постановление Собора по поводу языка богослужения: по усмотрению местных епископов разрешалось и даже рекомендовалось служить литургию не на латинском, как это раньше было обязательно, а на народных языках. В этом постановлении отразились поиски церковью новых путей проникновения в сознание широких масс, путей преодоления процесса их отхода от церкви. Особенное значение это решение имеет для миссионерской деятельности католической церкви в странах Африки и вообще в освободившихся странах, где богослужение на родных языках, конечно, несравненно более доходчиво для населения, чем на латинском.

В общем вопреки сопротивлению группы консерваторов во главе с кардиналом Оттавиани, оставшихся в незначительном меньшинстве, Собор прошел под знаком аджорнаменто. Это сказалось и в фактической реабилитации тех сынов и служителей церкви, которые раньше рассматривались Ватиканом как потенциальные или действительные еретики. Так, был снят запрет с публикации естественнонаучных и философских работ известного палеонтолога-иезуита Тейяра де Шардена.

В послесоборный период Ватикан ведет свою политику, применяясь к обстоятельствам и маневрируя в соответствии с динамикой этих обстоятельств. По существу Собор не внес каких-либо принципиальных изменений в общий курс церкви, а в ходе дальнейшей истории папы Павел VI и Иоанн Павел II фактически и не исходили из решений Собора. Основные моменты этой истории мы рассмотрим по ее отдельным важнейшим проблемам в дальнейшем изложении.

Конкордат 1929 г. не означал полного урегулирования взаимоотношений Ватикана с итальянским государством, в котором полновластно распоряжался фашизм. Муссолини вовсе не имел в виду заключением конкордата предоставить католической церкви полную независимость от государства, что он и высказал в ряде публичных выступлений, а также практически обнаружил в серии мероприятий, направленных против церковно-светской организации «Католическое действие» и против церковных школ. Папа Пий XI ответил на эти речи и действия опубликованной в 1931 г. энцикликой «Non abiamo bisongo» («Не испытываем нужды». — И. К. ), в которой обрушился на правительство с упреками в нарушении конкордата. Трения продолжались до тех пор, пока Ватикан не проявил свою полную лояльность к фашистскому режиму в связи с предпринятыми им внешнеполитическими авантюрами.

Нападение Италии на Абиссинию в 1935 г. было встречено церковью с энтузиазмом. Миланский архиепископ кардинал Шустер заявил, например, в специальной проповеди: «Мы, вдохновленные богом, поддерживаем эту национальную и подлинно католическую миссию (войну против Абиссинии. — И. К. ), в особенности в этот момент, когда на полях Эфиопии итальянское знамя обеспечивает триумф христова креста, рвет цепи рабства (?) и открывает пути для миссионеров Европы» 13. Не менее восторженно отнеслась церковь к тому, что Италия вместе с гитлеровской Германией всеми возможными силами и средствами поддерживала войну Франко против испанского народа.

Вполне положительно отнесся Ватикан к захвату власти в Германии гитлеровцами. И первым же международным договором, который Гитлеру довелось заключить после его прихода к власти, явился конкордат, заключенный им в 1933 г. с Ватиканом. Правда, и здесь, как и в случае с Латеранским конкордатом 1929 г., папе Пию XI скоро пришлось понять, что его контрагент и не собирается выполнять условия соглашения.

Известно, как нацисты относились к христианству и вообще к традиционным религиям. Они стремились к безраздельному господству не только над самими людьми, но и над их душами, их сознанием. В качестве религии им больше всего импонировал древнегерманский культ Тора и Бальдура, а на худой конец они терпели исповедование христианства и деятельность его служителей только в тех пределах и формах, которые укладывались в безудержное восхваление нацизма и в лозунг «Хайль Гитлер». Поскольку далеко не всегда священнослужители католицизма и протестантизма сводили свою культовую и проповедническую деятельность к этим формам, они подвергались в гитлеровской Германии ожесточенным репрессиям. Многие сотни священников были брошены в тюрьмы и концентрационные лагеря, немало их было казнено.

Конечно, это должно было вызвать соответствующую реакцию Ватикана. Он многократно обращался с нотами протеста к гитлеровскому правительству по поводу случаев нарушения конкордата 1933 г., но оно в большинстве случаев даже не отвечало на них. В 1937 г. папа Пий XI даже опубликовал специальную энциклику на немецком языке, начинавшуюся выразительными словами «Mit brennende Sorge» («Со жгучей тревогой»). В ней он выражал тревогу и недовольство по поводу преследований церкви в гитлеровской Германии и призывал власти последней восстановить сотрудничество с Ватиканом.

В качестве «противовеса» была почти одновременно выпущена экциклика «Divini redemptoris» («Божественное искупление») с подзаголовком «Об атеистическом коммунизме». И конечно, категоричность осуждения, с одной стороны, нацизма и, с другой стороны, коммунизма была по своей степени совершенно неодинаковой, ибо фашизм был в одном решающем вопросе созвучен идеологии и устремлениям Ватикана: последний видел в нем силу, которая способна сокрушить и уничтожить коммунизм.

Это обстоятельство сказалось во всем значении, когда разгорелся пожар второй мировой войны, зажженный германским и итальянским фашизмом. К этому времени Пия XI сменил на папском престоле Пий XII. Нельзя считать в данном случае субъективный фактор решающим, но известную роль все же сыграло здесь то обстоятельство, что новый папа относился к фашизму в общем еще более благожелательно, а к коммунизму еще более враждебно, чем прежний. Это сказалось на всей позиции Ватикана в событиях второй мировой войны.

Уже захватнические акты, осуществленные Гитлером и Муссолини до начала войны по отношению к Австрии, Чехословакии, Югославии, Албании, могли бы вызвать публичное осуждение со стороны Ватикана. Но не вызвали! Ватикан хранил молчание. И молчание это осталось незыблемым, когда Германия напала на Польшу, с чего и началась вторая мировая война. И уж само собой разумеется, Ватикан молчал, когда она напала на СССР.