Вероника Андросова - Небесные книги в Апокалипсисе Иоанна Богослова

Итак, если во всех остальных книгах Нового Завета книга жизни упоминается всего три раза, то в Апокалипсисе ей уделено гораздо больше внимания. Можно сказать, что в Апокалипсисе представлен полноценный образ книги жизни, в котором можно проследить как преемственность с предшествующей библейской и межзаветной апокалиптической традицией, так и новые богословски значимые черты.

В Книге пророка Даниила (Дан 12: 1) запись имен в книге жизни, несомненно, обозначает жизнь вечную; то же самое можно увидеть в межзаветной литературе (1 Енох 104—107, Юбил 30, Иосиф и Асенефа 15). В главе I настоящей работы было показано, что с определенной степенью уверенности можно говорить, что и в более ранних ветхозаветных упоминаниях о книге жизни эта идея имплицитно присутствует.

Отметим смысловое сходство значения книги жизни у пророка Даниила и в Апокалипсисе. В Книге Даниила образ книги жизни возникает в контексте описания всеобщего воскресения и эсхатологического суда: «…многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан 12: 2). Констатируется, что «спасутся… из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге» (Дан 12: 1); подразумевается, что не записанные в книге являются грешниками и воскреснут «на вечное поругание». Таким образом, обе вечные участи людей определяются в зависимости от записи их имен в книге жизни.

Те же самые идеи развиваются и в Апокалипсисе. Книга жизни раскрывается на эсхатологическом суде. Если имя человека присутствует в книге жизни, он наследует вечное спасение, если нет – осуждение: «…кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» (Откр 20: 12, 15).

В главе I настоящего издания было отмечено, что в Новом Завете (Флп 4: 3; Лк 10: 20) пребывание имен в книге жизни подразумевает «небесное гражданство» христиан. Наиболее ярко это выражено в Послании к евреям, где указывается, что «первенцы» церкви, «написанные на небесах», и «град Бога живаго, небесный Иерусалим», являют собой некое единство (Евр 12: 22—23; ср. также: Ис 4: 3).

В Апокалипсисе, как и в Евр 12: 23, образ книги жизни также непосредственно соотносится с Небесным Иерусалимом: запись имени в ней предполагает вечную блаженную жизнь в этом эсхатологическом граде. По утверждению Тайнозрителя, праведные пребудут истинными гражданами Нового Иерусалима, а грешники не удостоятся войти туда: «И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни» (Откр 21: 27).

Самой характерной особенностью книги жизни в Апокалипсисе является подчеркнутая связь данного образа со Христом – эта связь присутствует в трех из шести упоминаний об этой небесной книге.

При самом первом ее упоминании, в Откр 3: 5, именно Христос принимает решение, кто останется записанным в книге жизни, а кто будет изглажен из нее («…и не изглажу имени его…» – говорит Христос). И далее в Откр 13: 8 и Откр 21: 27 указывается, что имена людей записываются «в книге жизни у Агнца» (του άρνίου – genetivus posessivus). Можно понять, что книга пребывает во владении Агнца-Христа [201].

Связь со Христом отличает образ книги жизни в Апокалипсисе от иных библейских и межзаветных ее упоминаний, где она связывалась либо исключительно с Богом (Исх 32: 32; также Апокалипсис Софонии), либо в некоторых случаях с ангелами (Иосиф и Асенефа 15).

Следует отметить, что ап. Иоанн, будучи наследником ветхозаветной традиции, в данном случае не вступает с ней в противоречие, а развивает ее, восполняя новозаветным откровением. В самом начале Апокалипсиса Христос характеризуется как «Живый» (ὁ ζῶν), Который «был мертв и се, жив во веки веков», и имеет «ключи ада и смерти» (Откр 1: 18) [202]. Поэтому именно Он является подателем жизни вечной верующим в Него (ср.: Ин 10: 10; 3: 15, 36; 5: 24; 6: 47).

Согласно предшествующей традиции, наличие записи имени человека в книге жизни определяет его посмертную участь. Эту идею ап. Иоанн соединяет с раскрываемой в Новом Завете ролью Христа как Судии, решающего, кто наследует вечную жизнь, а кто пойдет в погибель (ср.: Ин 5: 22, 27—29, Мф 25: 31—46). Можно сделать вывод, что новая черта образа книги жизни – ее принадлежность Христу – органично вписывается в новозаветный контекст.

В Откр 13: 8 говорится, что имена пишутся «в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира». Тем самым ап. Иоанн соотносит написание имен с искупительной смертью Сына Божия [203].

В науке обсуждалось, к чему следует относить слова άπὁ καταβολїς κόσμου (от создания мира) в Откр 13: 8 – к написанию в книге или к τοῦ ἐσφαγμένου (закланного). В первом случае (имена записываются в книге или не записываются «от создания мира») данная фраза являет собой параллель Откр 17: 8, где это же выражение άπὁ καταβολїς κόσμου со всей очевидностью относится к написанию имен в книге жизни. Однако, по мнению многих исследователей, в Откр 13: 8 предпочтительнее следовать наличествующему порядку слов – то есть «от создания мира» был заклан Агнец [204]. В этом случае очевидна близость с мыслью Первого послания Петра (1 Петр 1: 18—20: христиане искуплены «драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца, предназначенного еще прежде создания мира…»): замысел Божий о спасении и искуплении человечества через Христа пребывал от начала мира, от вечности.

В любом случае из Откр 17: 8 можно понять, что имена записываются или не записываются в книге «от начала мира» [205]. Соединяя это с предыдущей мыслью, можно заключить, что вписание имен в книгу жизни осуществимо благодаря спасительной жертве Христовой. По выражению Г. Осборна, «крест Христов сделал причастность людей книге жизни возможным, поскольку “закланный Агнец” соделался жертвой за грех и даровал возможность людям Божиим иметь в себе жизнь» [206]. Возможность быть записанным в книгу жизни не может быть получена путем человеческих заслуг, «но подается как плод соделанного Христом искупления (ср.: Откр 13: 8)» [207].

Хотя в Откр 17: 8 и Откр 13: 8 прямо не говорится о вписании имен в книгу жизни «от начала мира», в подтверждение такого понимания можно привести присутствующую в апостольских посланиях новозаветную мысль об извечном Божием определении о спасении людей и их предызбрании: «…Он избрал нас в Нем прежде создания мира, чтобы мы были святы и непорочны пред Ним в любви, предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли Своей» (Еф 1: 4—5; также Рим 8: 28—31) [208].