Шри Ауробиндо - Иша Упанишада

Однако материалистическая Наука с аналитическим методом настаивает на том, что вечное единство, неизменность и стабильность, которые поддерживают и делают возможными вечное многообразие, изменчивость и подвижность, сами по себе являются характеристиками Вечной Материи. Они представляют собой две противоположные линии силы, чье действие и противодействие сохраняют равновесие космического существования, но вечная реальность, в которой они действуют, не духовна, а материальна. Ибо материальной энергии, действующей в материальной субстанции, вполне достаточно для объяснения всех эволюционных процессов Природы, и они, сами по себе, и составляют Вечную Материю. Индусская же мысль никогда не могла принять этот вывод, поскольку ее собственный анализ космического существования убедил ее в том, что субстанция и энергия являются не вещами в себе, а просто феноменами. Субстанция увеличивается с плотностью, пока это не достигает своего наивысшего выражения в твердом физическом веществе; однако, по мере того как она анализируется и возвращается все ближе и ближе к своему началу, плотность становится все меньше, возрастает разреженность, снижается субстанциальность, пока на далекой грани каузальной материи она не исчезает, превращаясь во что-то, что уже не является материей. Более того, при изучении оказывается, что субстанция на самом деле это иное название энергии; состояния плотности и разреженности, которые составляют материальную субстанцию, согласуются с состояниями двигательной интенсивности и расплывчатости, которые составляют материальную энергию. Поэтому, по мере того как материя возвращается все ближе и ближе к своему источнику, энергия, так же как субстанция, становится все менее интенсивной, ее расплывчатость нарастает, пока не замирает, а точнее, не растворяется в чем-то, что не есть энергия. Невозможно не прийти к заключению, что субстанция и энергия есть просто единое явление с двойным аспектом и что в самом источнике всех вещей такого феномена, которому мы можем дать имя Материя, не существует. Остается вопрос – в чем же исчезают материя и энергия? из чего они родились? Мы снова сталкиваемся с необходимостью выбора между невообразимой невозможностью пустоты и отсутствия чего бы то ни было – на что нам не дает оснований ни рассудок, ни опыт – и Единой, Неизменной, Неподвижной, Бесконечной и Вечной Реальностью, которая есть Парабрахман. Эта Высочайшая Сущность не есть Материя – в этом мы убедились. Но можно доказывать, что ее нельзя с уверенностью называть и Духом, ибо сущность эта абсолютна до такой степени, что поддается только негативному определению. Веданта принимает такую предосторожность и утверждает только, что Парабрахман не есть негативная сущность, но представляет собой вечную и позитивную реальность, которая определяется негативно только по той причине, что не может быть выражена конечным интеллектом, и заключающая в себе единство Духа и Материи, которое не является ни материальным, ни духовным.

Для материального анализа остается открытым один аргумент. Пусть Парабрахман есть реальность сущего, но само феноменальное существование чисто материально и нет никакой нужды призывать на помощь нечто другое и отличное. Ибо материальной энергии в материальном веществе достаточно для объяснения всех явлений. Однако индусская мысль стоит на том, что этого недостаточно для объяснения высшего феномена – Сознания. В начале материальной эволюции Материя сама по себе неодушевленна, а сознание, по всей видимости, не существует. Как же и откуда оно появляется? Через взаимодействие трех гун , присущих Пракрити: принятия, отталкивания, удержания. Но взаимодействием трех гун не создается Сознание, они только высвободили его из плотной затемненности грубой материи. Ибо если бы Сознание не было включено в Материю, оно бы никогда и не развилось из нее. Чтобы сознание развилось из материи как совершенно новое рождение, оно должно быть либо новой формой некой уже существующей материальной субстанции – скажем, своего рода газом или электричеством, либо новой субстанцией, образованной соединением двух или более субстанций, как вода, которая образуется из водорода и кислорода. Ничего похожего на такой газ или электричество открыто не было, никакой такой новой субстанции не существует. Действительно, эволюция могучего, мыслящего, целеустремленного, всепобеждающего, неукротимого Сознания, способного на нечто подобное всемогуществу и всеведению, из простых материальных газов и химических веществ – парадокс настолько дерзкий, настолько непостижимый и невероятный, что человечество по справедливости не может принять его, даже когда на поддержку этой абсурдности был призван престиж Науки с ее победоносным анализом и почти несокрушимым авторитетом ее талантливейших представителей. Христианская теология была достаточно непоследовательна, когда низвела человека до уровня праха – он червь и комок глины – и в то же время провозгласила, что он может достичь божественности легким способом: верой в иррациональную догму; но материалистический парадокс, который не помещает в плоть скрытого ангела, еще более удивителен, более безоснователен и неумолимо иррационален. Человек, говорит материалистическая Наука, есть ничтожно малая пылинка вселенной; крошечная однодневка, он проживает свой жизненный срок и распадается на те газы, из которых и состоит. Свой ум, тело и моральную природу он получил от брата-шимпанзе и от отца-гориллы. Его организм – всего лишь масса простейших, которые поодиночке стоят на низшей ступени животной жизни; однако при объединении в «республику», где клетки головного мозга играют роль деспотического сената или совета, эти недоразвитые формы жизни сумели покорить себе мир. Чего только не сумела добиться эта республика простейших, этот Рим протоплазмы! Сумела проанализировать элементы, взвесить солнца и измерить орбиты звезд, написать пьесы Шекспира, создать эпосы Вальмики, Гомера и Вьясы, философии Канта и Шанкары, подчинить себе силы Природы и заставить их действовать по своей воле, понять существование и освоить концепцию бесконечности. В этой теории есть что-то завораживающе романтическое и интересное, не приходится удивляться, что ее жизнерадостная дерзость на некоторое время захватила человеческий интеллект. Но как долго может торжествовать неразумие? Даже если смотреть на человека как на существо ограниченное и принимать сделанное родом человеческим за предел того, что может сделать индивид, все равно диспропорция между достигнутыми результатами и средствами, предлагаемыми этой теорией, чересчур велика, чтобы ею можно быть пренебречь. Произошло неизбежное: религии, некогда попранные и почти задавленные Наукой – даже верования, философски несостоятельные и грубые, – снова поднимают голову и обнаруживают неожиданную жизнеспособность. Наука на некоторое время одолела религию, вскрывая те иррациональности и предрассудки, которыми обросла и как коркой покрылась духовная истина. Но когда Наука попыталась заменить их иррациональностью, куда более ошеломляющей, чем та, в которой была повинна любая религия, да еще сама начала обрастать коркой догм и предрассудков, то она подвергла себя неизбежной реакции. Какое-то время человечество веровало в невероятное по настоянию теологов, изгнавших разум; этот эксперимент едва ли удастся надолго повторить под воздействием авторитета ученых, провозглашающих разум своим судией.